Дело Рихарда Зорге - [144]
М-р Куннингэм пытался допросить свидетеля обвинения полковника фон Петерсдорфа, сменившего полковника Шолля на посту помощника германского военного атташе в Токио в декабре 1938 года и занимавшего этот пост до января 1943 года. Американский юрист намерен был доказать, что большую часть информации, которую Зорге переправил в Москву, он получил в германском посольстве. В письменных показаниях под присягой полковник Петерсдорф, захваченный в плен русскими на Восточном фронте и дотошно допрошенный советскими службами безопасности в Москве по делу Зорге, утверждал, что Зорге был для германского посольства главным источником получения информации о боевых порядках японской Квантунской армии в Маньчжурии и на севере Китая и что именно через него немцы узнавали о тех вещах, о которых не сообщал им японский генеральный штаб. Таким образом, в основном через Зорге эта жизненно важная информация о Японии попадала в Берлин скорее, чем из японских источников, таких, как клиент Куннингэма — генерал Осима.
Это хорошо иллюстрирует следующая выдержка из диалога, состоявшегося на суде:
«М-р Куннингэм (в перекрестном допросе): В поисках информации вы предполагаете, что, кроме как из японского генерального штаба, вы получали информацию о мощи Квантунской армии в различные периоды и от германского корреспондента Рихарда Зорге. Это так?
Генерал Васильев: М-ру Куннингэму прекрасно известно, что эта часть аффидевита (полковника Петерсдорфа) была вычеркнута, и потому я протестую против вопроса…»
Председатель вынес решение, что та часть документа, что была вычеркнута, не может служить доказательством.
«М-р Куннингэм (обращаясь к предыдущему заявлению полковника Петерсдорфа): Итак, в отношении немецкого корреспондента Рихарда Зорге, от которого вы получили «точные данные о количестве дивизий в Квантунской армии и номера некоторых из них». Какую должность вы занимали в то время в германском посольстве?
Генерал Васильев (вновь возражает против вопроса): Мы убедились, что данные, которые есть у свидетеля и которые касаются мощи Квантунской армии, столь неполные и неправдоподобные, что мы решили вычеркнуть эту часть из аффидевита, потому что данные, которые он приводит, не окажут пользы трибуналу».
Мотивы такого поведения советского обвинителя вполне ясны, ибо информация, переданная Зорге германскому посольству, родилась в результате шпионажа, которым занимались Одзаки и Мияги, и посольству она была передана с согласия московского Центра, получившего точно такой же отчет от Зорге, и потому дальнейшие вопросы Петерсдорфа вполне могли открыть все дело в целом.
Тем временем Куннингэм и Васильев уже говорили на повышенных тонах:
«М-р Куннингэм: Мне бы хотелось показать, будь у меня такая возможность, что Ричард Зорге, через которого этот свидетель получал информацию, и через которого посол Отг получал всю свою информацию, и которому посол Отт показывал телеграммы из Германии, и от кого посол Отт получал советы, был самым знаменитым шпионом — одним из многих в русской истории».
Председатель решил, что подобная линия допроса будет пустой тратой времени, поскольку маловероятно, что свидетель бьш бы склонен сделать подобное признание.
Тогда Куннингэм быстро сменил тактику, спросив Петерсдорфа, знает ли он Крома — «газетчика и товарища Зорге». Вопрос разрешили, однако ответа от Петерсдорфа не последовало.
Тогда Куннингэм предпринял еще один шаг, чтобы заставить Петерсдорфа пролить свет на источники информации, которые были у Зорге. Однако вопрос получил отвод.
Диалог завершился финальной схваткой между американскими и советскими адвокатами.
«М-р Куннингэм (свидетелю): Когда вы обнаружили, что Рихард Зорге, от которого вы получали точные данные, был русским шпионом?»
Петерсдорф пробормотал что-то невразумительное по-английски, и председатель трибунала попросил его больше не говорить.
Генерал Васильев был категорически против допроса: «В таком виде это попытка оскорбить страну, представленную на этом трибунале… Трибунал пока не установил факт, был ли Зорге русским шпионом или каким-то другим шпионом, и потому советник защиты Куннингэм не имеет права утверждать это». Председатель колебался по вопросу о якобы оскорблении, сомневаясь при этом, мог ли советник защиты доказать свое утверждение. Куннингэм торопливо воскликнул, что никакого оскорбления он наносить не собирался, но что «судьба трех народов в огромной степени зависела от той информации, которую Рихард Зорге получал в германском посольстве».
В последнем усилии уцепиться за вопрос о последствиях деятельности группы Зорге Куннингэм намеренно спровоцировал окончательное постановление суда. Он представил для дальнейшего перекрестного допроса вопросы, касающиеся сотрудничества Петерсдорфа с Одза-ки, Вукеличем и Мияги. Суд объявил перерыв, чтобы дать возможность трибуналу принять решение большинством голосов.
Результат можно было предсказать заранее. Аффидевит Петерсдорфа бьш признан единственным имеющимся свидетельством в отношении сотрудничества Японии и Германии, «любые перекрестные допросы по второстепенным вопросам» были запрещены, и дискуссия была закрыта.
