Дело Рихарда Зорге - [138]

Зорге, без сомнения, стал личным другом и в пределах, которые трудно установить, доверенным лицом Отта и злоупотребил своими особыми отношениями, максимально используя свои выдающиеся способности в интересах секретной работы в качестве советского агента.

Не вызывает также сомнений, что репутация Зорге и его дружеские отношения с Оттом и с чиновниками германского посольства базировались не только на его таланте опытного корреспондента, обладающего редким пониманием японских дел и широкими контактами в Токио, но также на наличии у него особых источников информации в высоких политических кругах и окружении принца Коноэ, о которых был осведомлен Отт, а также других источников среди японского военного руководства, о которых в посольстве ничего не знали. Зорге показывал Отту тщательно проверенные разведматериалы, собранные им в ходе шпионской деятельности через Одзаки и Мияги, тем самым повышая свои шансы спровоцировать получение конфиденциальных материалов с германской стороны.

Неизбежно встает вопрос: работал ли когда-нибудь Зорге и на немцев так же, как на русских? Глава германской службы безопасности Вальтер Шелленберг в вышедших после его смерти мемуарах категорически утверждал, что Зорге отправлял разведывательные отчеты в Берлин и что в 1940 году службы безопасности защитили его от «трудностей» и расследования, предпринятого нацистской партией, учитывая крайнюю ценность поставляемых им разведданных, поступавших якобы по официальным каналам германского агентства новостей, руководитель которого Вильгельм фон Ритген передавал информацию, полученную от Зорге, самому Шелленбергу.

Появляется, таким образом, другая легенда о Зорге, а именно, что Зорге — двойной агент. Достоверность этой правдоподобной теории, как и других аспектов деятельности Зорге, не может быть установлена или опровергнута в свете имеющихся данных. Однако очевидно, что все журналисты-международники в военное время обязаны были поставлять различную информацию разведслужбам своих стран. Верно и то, что Зорге иногда замещал местного руководителя германского агентства новостей в Токио д-ра Рудольфа Вейзе, когда последний отсутствовал, и в его обязанности входило докладывать Ритгену в Берлин. Существуют также данные, показывающие, что сам Вейзе был связан с германскими разведслужбами.

Однако, если Зорге был непосредственно занят подобной деятельностью, кажется вполне вероятным, что это проявилось бы в какой-то форме в ходе расследования, начатого службами безопасности вскоре после его ареста, как это случилось в деле Лисснера, — если только эти службы не сочли более благоразумным убрать засвеченного агента без комментариев. Однако реальные предположения, стоящие за утверждениями Шелленберга, таковы, что Зорге подозревали в работе на русских, но что он посылал ценную информацию о японских намерениях, а также об английской и американской политике на Дальнем Востоке и потому его следовало сохранить и защитить в качестве источника, поставляющего информацию через обычные каналы и находящегося под наблюдением. Для этой цели полковник Мейзингер, по словам Шелленберга, и получил указание выполнить особое задание. Доклад Мейзингера оказался благоприятным для Зорге, но по некоторым причинам он несколько неуклюже дал понять японской полиции, что у него есть приказ вести наблюдение за соотечественником. Об этом промахе стало известно Шелленбер-гу, к его крайнему удивлению, от японской полицейской миссии, посетившей Берлин весной 1941 года.

«Разведданные, получаемые от Зорге, становились все более и более важными для нас, поскольку в 1941 году мы очень хотели знать как можно больше о планах Японии в отношении Соединенных Штатов… А после начала нашей кампании в России он предупредил нас, что Япония ни при каких обстоятельствах не денонсирует Пакт о ненападении, заключенный ею с Советским Союзом».

Тезис Шелленберга, однако, не подразумевает напрямую, что Зорге был профессиональным агентом германских разведслужб, а скорее подчеркивает, что он был совершенно необходимым источником ценной информации. Возможно и еще одно объяснение, а именно: Зорге, который всегда особо подчеркивал важность добровольно взятой на себя «политической» миссии в борьбе за влияние через германское посольство в Токио на германскую политику в Берлине в определенных, выгодных для Советского Союза направлениях, на самом деле посылал отчеты, составленные так, чтобы произвести именно такой эффект. Если таким образом он смог убедить немцев, что Япония не нападет на Советский Союз, тогда его истинную миссию действительно можно считать вдвойне выполненной. А потому вполне возможно, что подобные отчеты Зорге передавал в Берлин по своей собственной инициативе, преследуя именно такие цели. Нет бесспорного свидетельства, кроме заключения Шелленберга, которое пролило бы свет на версию, что Зорге действительно был двойным агентом. Суть его журналистской работы в посольстве или даже его разовые услуги в качестве курьера сами по себе ничего не доказывают.

Существует, однако, один факт, позднее явившийся на свет с помощью Мейзингера, который наводит на мучительные размышления. Среди бумаг Франца Губера, предшественника Мейзингера на посту полицейского атташе в Токио, Мейзингер нашел чек, подписанный Зорге, на получение определенной суммы. Этот факт можно объяснить тем, что для Зорге, возможно, было и удобно, и выгодно выполнять отдельные услуги разведывательного характера для Губера, однако этот единственный небольшой ключ, возможно, поможет вдохнуть жизнь в легенду о двойном агенте, существующую среди многих других, связанных с именем Зорге. То, что подобная возможность приходила в голову и японцам, косвенно подтверждает прокурор Йосикава, допрашивавший Зорге.