Дело полковника Петрова - [32]

Я, обоснованно или нет, но истолковал такое умолчание Службы безопасности как недостаток доверия к моей надежности и способности сохранить информацию в тайне от моих связей среди коммунистов. Особенно меня разозлила мысль о том, что они, вероятно, полагают меня неспособным сыграть предназначенную мне роль, если я заранее буду располагать такой информацией. А ведь я почти три года готовил себя как раз к такой роли.

С самого начала моего сотрудничества со Службой безопасности я пришел к выводу, что агент не сможет должным образом выполнить порученную ему задачу, если не живет постоянно в этой роли даже в отношениях со своими близкими друзьями и нейтральными связями, не имеющими к этому отношения. Практика показала, что я был прав. Никакой агент не добьется успеха, если он пытается выступать в одном обличье перед друзьями и в другом - перед врагами. И когда друзья консервативных убеждений стали покидать меня, это послужило для меня лишь мне лишь доказательством того, что я успешно воплощаю мою теорию в жизнь.

Появившиеся публикации о запрете Мензиса на поездку вызвали невероятный ажиотаж в кругах коммунистов. Уже через пару часов после заявления премьер-министра организаторы поездки стали искать возможности обойти этот запрет.

Тем членам делегации, у кого были британские паспорта, порекомендовали уезжать независимо от остальных, и правительство ничего не могло с этим поделать. Среди тех, кто уехал, были священник Алэн Брэнд и Алек Робертсон. Брэнд, который не был коммунистом, но чье имя с тех пор часто мелькало в организациях, связанных с коммунистами, был просто известным человеком; Робертсон был активистом, имевшим за плечами годы работы в различных организациях, на которых коммунисты могли оказывать влияние.

Тем членам делегации, кому не выдали паспорта, было рекомендовано ожидать указаний. Среди них был и я, хотя я продолжал утверждать, что все ещё пытаюсь добиться от налогового ведомства снятия претензий ко мне. В это время ко мне обратился Леонард Лэмборн, которого исключили из лейбористской партии за участие в делегации.

- Вы едете сегодня с нами? - спросил Лэмборн.

Один мой приятель из числа коммунистов позвонил мне в то утро и сообщил, что готовится некий план. Мне не сообщили никаких подробностей, но я умолчал об этом в разговоре с Лэмборном. Я лишь сказал ему, что слышал о некоем плане и пытаюсь урегулировать мои отношения с налоговым ведомством.

Лэмборн понизил голос: - Мы отправимся с Центрального вокзала в 18 45, - произнес он.

Я сделал вид, что очень удручен. - Если бы мне только удалось добиться этого проклятого согласия налоговиков, - сказал я. Лэмборн обменялся со мноей ещё несколькими словами и уехал.

Теперь я знал, что делегация уезжала в Брисбен, но мне не было известно, что планировалось дальше. Я немедленно связался с Нортом и люди из Службы безопасности бросились на поиски по всему штату Куинсленд. Все это закончилось в Северном Куинсленде, где делегаты окончательно признали свою неудачу и отправились по домам.

Осталось неясным, что они надеялись достичь своими действиями и каким путем надеялись выехать из Австралии. Я тоже недоумевал, пока через несколько недель не встретил Джофа Андерсона, активиста Австралийского общества дружбы с Советским Союзом, который рассказал мне о том, что на самом деле произошло.

Мы договорились с пилотом самолета, что он доставит нас в Китай, рассказал он. - Собирались взлететь со взлетной полосы на Северной Территории. Но нам не было известно, что именно это место было объявлено зоной повышенной безопасности из-за того, что там был обнаружен уран. По этой причине пилот не смог посадить туда самолет.

Глава тринадцатая

Возможно, это было и к лучшему, что я не уехал делегатом на конференцию сторонников мира, так как вскоре произошли события, которые показали, что я, наконец, достиг своей цели и стал настоящим участником советской шпионской сети, по крайней мере вторым человеком в глазах Петрова.

Все началось с того, что в тот вечер Петров позвонил мне по телефону и предложил встретиться в семь часов на Кингс Кросс. Мы с ним перекусили, и затем я повез его на машине к гаражу Сент Джеймс на Краун стрит, чтобы заправиться бензином.

Петров вытащил из кармана помятый листок бумаги и показал мне какую-то фамилию и номер телефона.

- Мне нужен адрес этого человека, - сказал он.

Я взял у него листок. - Сейчас добуду вам его, - сказал я и пошел к телефону, чтобы отыскать адрес в телефонной книге.

После того, как я нашел адрес и передал его Петрову, он позвонил, коротко переговорил и вернулся ко мне.

- Мне необходимо увидеться с этим человеком, но, по-видимому, придется взять такси, - сказал он. - Думаю, что это довольно далеко от города.

Он произнес это таким тоном, который давал основания предположить, что он просто проявлял деликатность и не отклонил бы моего предложения отвезти его туда, если бы я его высказал.

- Я отвезу вас, - сказал я. - Меня это не затруднит.

Когда мы приехали на место, я сказал ему, что подожду его в машине. Я всегда старался создать у Петрова впечатление, что не намерен вмешиваться в его дела, и что в любой ситуации инициатива принадлежит ему.