– Четыре пятицентовые монеты, сложенные столбиком, и бумажка, – подтвердила она.
– Что за бумажка?
– На ней какие-то цифры, накорябанные карандашом. И номер: Майн 9-6450.
– Позвони, – попросил Мейсон. – Посмотрим, кто ответит.
Опустив монетку в щель автомата, Делла набрала номер.
– Не удивлюсь, если так поздно никто не ответит, – заметила она. – Это… о, да, алло, да, о… спасибо… нет, не беспокойтесь, я просто ошиблась номером.
Она положила трубку на место и улыбнулась Перри Мейсону.
– Это, – сказала она, – номер «Золотого гуся».
– Вот черт! Я бы многое отдал, чтобы понять, как она узнала, что мы были там. Что еще на бумажке?
– Какие-то цифры на обратной стороне. Выведены аккуратно, как если бы это писала женщина, записывающая счета.
– На что они похожи?
– На какой-то сложный номер документа.
Цифры были выведены в строчку: 59-4R-38-3L-19-2R-10L.
Мейсон стоял нахмурившись.
К ним торопливо направлялся аптекарь.
– Что-нибудь нашли? – спросил он.
Мейсон улыбнулся и покачал головой:
– Я просто записал здешний номер.
– А, – протянул аптекарь.
Мейсон сунул клочок бумаги в карман, зевнул и пояснил:
– Это все пустяки. У меня есть кузина, которая страдает амнезией. По какой-то необъяснимой причине она умудряется помнить мой телефонный номер, даже забывая мое имя и имена всех наших родственников.
– Понятно, – протянул аптекарь тоном, явно свидетельствовавшим об обратном.
Мейсон повел Деллу Стрит к двери.
Моросящий дождик превратился в холодный проливной дождь. Делла Стрит забралась в машину и придвинулась поближе к Мейсону.
– Брррр… – произнесла она. – Я продрогла. В такую промозглую погоду коленям требуется что-нибудь теплей нейлона. Что вы думаете об этих цифрах, шеф?
– Цифры, – произнес Мейсон, извлекая из кармана бумажку, – это комбинация шифра сейфа. Четыре раза вправо до пятидесяти девяти, три раза влево до тридцати восьми, два раза вправо до девятнадцати, потом влево и остановиться на десяти.
– Аптекарь как бы невзначай приближается к двери, – предупредила Делла. – Сдается мне, он хочет запомнить номер вашей машины, так, на всякий случай…
Мейсон нажал на газ. Машина тронулась с места, и «дворники» задвигались, разгоняя с ветрового стекла струйки дождя.
– Этот аптекарь наверняка знает гораздо больше, чем говорит, – заметил Мейсон.
– Надеюсь, он разузнает, кто вы такой, и убедится, что вы адвокат и имеете законное право брать с собой в ночной клуб секретаршу. Возможно, он и так знает, кто вы, но понятия не имеет, кто я. Видимо, он принял вас за женатого человека, который решил немного порезвиться.
– А тебя? – спросил Мейсон.
– А меня за сирену, коварную искусительницу мужской добродетели.
– Наверняка Пьер именно так о тебе и подумал и составил обо мне определенное мнение, – сказал Мейсон.
– Вот как! – притворно рассердилась Делла Стрит. – Нечего все сваливать на женщину. Мужчине всегда хочется покрасоваться в роли ловеласа.
– О-о, – протянул Мейсон. – Можно взглянуть на это и по-другому. Пьер наверняка решил, что ты настоящая вамп, а я несчастный трудяга, по неосторожности попавший в твои коварные сети…
– Да будет вам, – рассмеялась Делла. – Поскольку я наш бухгалтер, подскажите, как мне следует оформить эти пятьсот семьдесят долларов в нашем гроссбухе?
– Я думаю, – сказал Мейсон, – тебе следует записать их как вклад мадам X, пока мы точно не выясним, кто такая наша клиентка. Возможно, мистер Карлин просветит нас.
– Что вы намерены сказать ему, шеф? Я имею в виду – о нашей клиентке?
– Ни слова, – ответил Мейсон. – К тому же я очень рассчитываю, что он не шутил насчет кофе.
Они задумчиво молчали, пока Мейсон не повернул машину на Вест-Лорендо-стрит и они не оказались в Шестьдесят восьмом квартале.
– Поторопились повернуть, Делла, – обронил Мейсон. – Теперь мы не на той стороне улицы.
Он проехал через перекресток, снизил скорость, пытаясь рассмотреть номера домов.
– Вот он, как раз на той стороне, – объявил Мейсон.
– Какой старый! – воскликнула Делла.
Мейсон кивнул.
– Могу поспорить – у его хозяина лет эдак двадцать пять назад вокруг дома имелось акров десять земли. Затем город начал наступать на него, и он решил поделиться с ним землей, но, как видишь, сохранил достаточно места вокруг. Должно быть, футов тридцать-сорок с каждой стороны дома, чтобы, так сказать, не терять сходства с усадьбой. Но дом явно пришел в упадок. Его давным-давно не перекрашивали, и теперь можно лишь догадываться о его былом великолепии. Вот мы и приехали.
Мейсон развернул машину и поставил ее прямо перед входом.
– Ну как твои ножки?
– Еще не просохли.
– А я надеялся, что отопление в салоне согреет их. Смотри не простудись.
– Постараюсь. А как ваши ноги?
– Нормально. У моих ботинок толстые подошвы.
Мейсон погасил фары, заглушил мотор, обошел вокруг машины и открыл дверцу для Деллы Стрит.
– Ну вот, Делла, – сказал Мейсон, – мы продолжаем вести следствие.
Они быстро прошли по цементной дорожке к скрипучему, неокрашенному крыльцу под навесом, с деревянными столбиками и резьбой по краям.
Мейсон попытался на ощупь отыскать дверной звонок, как вдруг дверь неожиданно приоткрылась и мужской голос произнес:
