Дело очаровательного призрака - [35]

– Все остальное не имеет значения. Его убили шестнадцатого числа из вашего револьвера, в ста ярдах от того места, где вы, практически голая, бегали в лунном свете.

– Вы на меня сердитесь, мистер Мейсон?

– Я просто хочу, чтобы вы рассказали мне, что случилось. В таком случае у меня появится шанс спасти вас от высшей меры наказания или пожизненного заключения. Если вы его застрелили, то я, по крайней мере, стану утверждать, что это была самооборона или оправданное обстоятельствами лишение человека жизни.

– Боюсь, что вам это не удастся, – заметила Элеонора. – Вы забываете, что пуля вошла ему в затылок. Самооборона в таком случае исключается.

Надзирательница позвала обвиняемую.

– Надеюсь, что ваша память хоть частично восстановится к десяти часам завтрашнего утра, – сказал рассерженный Мейсон, – потому что в противном случае… – Адвокат замолчал, заметив приближающегося газетного репортера.

– Мистер Мейсон, вы сделаете заявление для нашей газеты?

Адвокат дружелюбно улыбнулся журналисту.

– Никаких заявлений в настоящий момент, – ответил он. – Скажу только одно: моя клиентка абсолютно невиновна.

– Это правда, что она совсем не помнит, что происходило в ночь убийства?

– Потеря памяти – это предмет для обсуждения специалистов. Я не считаю себя специалистом в данном вопросе. Спросите у кого-то из психиатров о возможных последствиях шока. Пока я ничего больше вам открыть не могу.

– Ваша защита будет строиться на потере памяти клиенткой?

– Я не намерен в настоящий момент разглашать, как будет строиться моя защита, – по вполне понятным причинам. Однако готов заявить – и разрешаю вам меня цитировать, – что до окончания слушания Гамильтон Бергер чрезвычайно удивится.

С улыбкой уверенного в себе человека Мейсон собрал лежавшие на столе бумаги, сложил их в портфель и защелкнул замок.

Адвокат взял Деллу Стрит под локоть, кивнул Полу Дрейку и прошептал:

– Давайте пойдем куда-нибудь, где сможем поговорить.

Мейсон направился через кабинет секретаря суда в коридор, потом зашел в комнату, где свидетели обычно дожидаются вызова в зал суда, и плотно закрыл дверь.

– М-да, неприятная ситуация, – вздохнул он.

– Как противостоять подобному стечению обстоятельств? – спросил Дрейк.

Мейсон пожал плечами.

– Теперь понятно, почему Гамильтон Бергер требовал немедленного слушания, – продолжал сыщик. – Боже, Перри, тебе ее не вытащить.

Мейсон скинул пиджак, засунул большие пальцы в проймы жилета и принялся ходить из угла в угол.

– Как бы мне хотелось, чтобы моя клиентка открыла правду! – воскликнул Мейсон.

– Она не говорит тебе правды, потому что боится. Она его убила. Я готов поспорить на что угодно, что так оно и есть.

– Шеф, а разве ты не в состоянии показать, что кто-то украл у нее револьвер? – обратилась к Мейсону Делла Стрит. – Конечно, он принадлежит Элеоноре. Зарегистрирован на нее. Но вдруг им воспользовался кто-то другой?

– Ты не учла ловушку, специально приготовленную для меня Гамильтоном Бергером.

– Какую ловушку?

– Он надеется, что в результате перекрестного допроса я как раз приду к подобному – и тут он вызовет свою главную свидетельницу.

– Кого?

– Этель Белан.

– В чем она поклянется?

– Одному богу известно, – вздохнул Мейсон, – но, скорее всего, в том, что видела Элеонору Корбин с револьвером за несколько часов до смерти Хепнера. Может, и не в этом, но точно в чем-то убийственном для нашей клиентки, – тут можно смело ставить свой последний доллар, и не прогадаешь. В противном случае Бергер никогда не стал бы размещать ее в дорогой гостинице с охраной, не подпуская близко никого, кто мог бы разболтать, что она собирается заявить.

– Да, ты прав, Перри, – согласился Дрейк. – А ты думал насчет того, чтобы заключить сделку с окружным прокурором?

– Какую сделку?

– Элеонора признает себя виновной, взамен получает пожизненное заключение вместо высшей меры. А с такой внешностью, как у нее, да если еще и удача ей будет сопутствовать, она выйдет досрочно, пока еще осталось время пожить.

Мейсон покачал головой.

– Почему нет?

– Потому что она не призналась мне в том, что убила Хепнера. Я не имею права обрекать невинного человека на подобный ужас. Подумай сам, Пол. Она молодая, симпатичная девушка с прекрасной фигурой, которую любит демонстрировать. Она всегда была свободна, путешествовала в Европу и Южную Америку, ела в лучших ресторанах. В общем, наслаждалась жизнью. Представь ее в тесных рамках тюрьмы, лишенной блеска и разнообразия. Монотонное существование, один день как две капли воды похож на другой. Каждый вечер свет выключается в одно и то же время. Утром подъем в определенный час, безвкусный завтрак. Жизнь течет сквозь пальцы и уходит в канализационную трубу. На тюремной диете, где преобладает крахмал вместо протеинов, она быстро располнеет. В организме окажется переизбыток воды. Она потеряет фигуру, плечи опустятся. Если она и выйдет через пятнадцать-двадцать лет, то что будет делать? Она уже не станет привлекать внимание мужчин, утратит свою живость и непосредственность, составляющие основу ее шарма. Она потеряет все. Тюрьма сделает свое дело. Она…

– Десять тысяч против одного, что она предпочтет смертный приговор, – перебила Делла Стрит. – И на ее месте я поступила бы так же.