Дело о золотых рыбках - [41]

– В результате, как я понимаю, вы стали испытывать враждебные чувства друг к другу?

– Вряд ли враждебные, мистер Мейсон. Определенно, нет. Мы просто разошлись во взглядах относительно сделки.

– Вы выступали с позиции силы?

– Я бы так не сказал, мистер Мейсон. Мы согласились сохранить существующее положение вещей.

– Но мистер Фолкнер, вероятно, кипел от злости из-за того, что ему приходится работать за несоразмерное жалование?

– Ну что вы, мистер Мейсон. Такое же точно жалование он положил себе, когда владел двумя третями акций.

Глаза Мейсона блеснули.

– Он установил себе тогда такое жалование, чтобы лишить Карсона возможности просить себе повышение?

– Я не знаю, о чем думал мистер Фолкнер в то время. Я знаю только, что все заинтересованные стороны в момент выноса судебного решения о разводе пришли к соглашению, что любое повышение жалования может производиться только с разрешения Дженевив или при повторном разбирательстве дела в Суде.

– Насколько я понимаю, вы поставили Фолкнера в крайне неприятное для него положение.

– Я уже неоднократно заявлял, что не умею читать чужие мысли, мистер Мейсон. Это относится и к мыслям мистера Фолкнера.

– Вчера вы встречались несколько раз?

– Да.

– Другими словами, назревал кризис?

– Мистер Фолкнер определенно был готов предпринять какие-либо действия.

– Если бы Фолкнер приобрел пакет акций, принадлежащий Дженевив, он снова бы стал владельцем двух третей компании. В этом случае он легко смог бы избавиться от Карсона, увольнение которого явилось бы идеальным ответом на его иск.

– Вам, как адвокату, – вкрадчиво произнес Диксон, – несомненно понятны многие аспекты дела, которые я, как неспециалист, не способен различить. Я преследовал одну единственную цель – добиться наивысшей цены для клиента, если продажа неизбежна.

– Вы не были заинтересованы в приобретении доли Фолкнера?

– Честно говоря, нет.

– За любую цену?

– Я бы не стал заходить так далеко в своих утверждениях.

– Другими словами, благодаря ссоре Фолкнера с Карсоном, многочисленным судебным искам последнего и положению, в котором оказалась ваша клиентка, вы могли заставить Фолкнера приобрести ваш пакет акций за любую назначенную вами цену?

Диксон промолчал.

– Все это напоминает мне узаконенное вымогательство, – как бы размышляя вслух произнес Мейсон.

Диксон резко выпрямился, как от удара.

– Мой дорогой мистер Мейсон! Я просто пытался получить наибольшую выгоду для своего клиента. В чувствах Дженевив и мистера Фолкнера не оставалось и намека на взаимную привязанность. Я упоминаю об этом только для того, чтобы убедить вас в том, что нет необходимости придавать чувственную окраску деловым отношениям.

– Хорошо. Вы виделись с Фолкнером несколько раз. В какое время состоялся ваш последний разговор?

– Мы разговаривали по телефону.

– В какое время?

– Приблизительно... между восемью и восемью пятнадцатью. Точнее сказать не могу.

– Между восемью и восемью пятнадцатью? – переспросил Мейсон, не скрывая своего интереса.

– Да, именно так.

– Что вы сказали ему?

– Я сказал, что если купля-продажа состоится, мы бы хотели завершить сделку как можно быстрее, то есть, если сделка не будет заключена до полуночи, мы посчитаем трату времени на дальнейшие переговоры бесполезной.

– Что ответил Фолкнер?

– Фолкнер сказал, что заедет ко мне между десятью и одиннадцатью часами, что он вынужден пойти на банкет, устраиваемый знатоками рыбок, что потом у него назначена еще одна встреча. Он сказал, что при встрече сделает окончательное предложение, что если мы не примем его и на этот раз, он посчитает вопрос исчерпанным.

– Когда вы звонили, он не говорил, что рядом с ним кто-то находится?

– Нет, не говорил.

– Разговор состоялся не позднее восьми пятнадцати?

– Да, не позднее.

– И не раньше восьми?

– Да.

– Быть может, раньше?

– Уверен, что нет. Так как в восемь я взглянул на часы и задумался, удастся ли мне еще раз поговорить с мистером Фолкнером.

– Вы считаете, что разговор состоялся не позже восьми пятнадцати?

– В восемь пятнадцать, мистер Мейсон, я настроил приемник на интересовавшую меня программу. Могу с точностью указать время.

– Вы нисколько не сомневаетесь, что говорили с самим Харрингтоном Фолкнером?

– Нисколько.

– Как я понимаю, Фолкнер не пришел на назначенную встречу?

– Нет, не пришел.

– Вас это не встревожило?

Диксон пригладил волосы короткими пальцами.

– Не вижу причин не быть с вами откровенным, мистер Мейсон. Я был разочарован.

– Но не стали звонить мистеру Фолкнеру еще раз?

– Нет, не стал. Я боялся попасть в неловкое положение, чем-либо проявить свое нетерпение. Сделка, которую я пытался заключить с мистером Фолкнером обещала быть достаточно выгодной.

– Вы можете вспомнить точно, что говорил Фолкнер?

– Да, он говорил, что собирается пойти на очень важную встречу и как раз одевался. Потом он сказал, что предпочел бы пойти на эту встречу, а сделку с нами заключить сегодня.

– Что вы ответили?

– Я сказал, что такая договоренность вряд ли устроит мою клиентку, так как сегодня – суббота. На что он заявил, что приедет к нам между десятью и одиннадцатью вечера.