Дело о золотом песке - [9]

Ярослав крепко сжал пальцы на его плече:

— Да. Ты не должен был так рисковать. Ни собой, ни свидетелем. Но… так вышло, что в этот раз никто заранее не мог знать всю степень опасности.

12 сентября 2012 года, 15:15, Москва, квартира Марины Лещинской.

Как-то так получилось, что Марина подыскала себе квартиру в том же районе, что и Ярослав. Если бы он пошёл к ней от себя, добрался бы пешком минут за пятнадцать, как раз через коллектор, где Чурилиху заливали в трубы, но ехать пришлось от «штаб-квартиры», и пешком не получилось.

Не получилось и за пятнадцать минут.

Зато Марина уже ждала, стояла на пороге и улыбалась, и Краснов с готовностью улыбнулся в ответ.

Иногда Ярославу снились такие сны… сны ли? Может быть, он просто открывал окно в будущее, где бежали, раскинув руки, навстречу восходящему солнцу его и Маринины сын и дочь, и сами они с Мариной бежали за ними следом, и под ноги стелился шёлковый ковёр изумрудной травы, и тёплый ветер ласкал их лица и перебирал волосы… пожалуй, для реального будущего такие картины были слишком уж пасторальными. Но такими желанными!..

— Здравствуй! — шагнула вглубь коридора Марина, приглашая жестом проходить.

— Здравствуй! — отозвался Ярослав, переступая порог.

Ему нравилась эта маленькая уютная квартирка, такая симпатичная, ладненькая, так похожая на свою хозяйку. Мысленно он, конечно, уже обнял свою любимую, расцеловал жадно, подхватил на руки, унёс…

Кхм.

Он виновато улыбнулся и развёл руками:

— Извини…

— За что? — Марина сделала вид, что не поняла, и Краснов облегчённо выдохнул.

Конечно, он мог и дальше подозревать, что Лещинская перехватила его настрой, но… ведь не созналась же. И настаивать, оправдываться, объяснять — глупо. Может, и правда, ничего не «перехватывала», она же не умеет влёт читать чужие мысли. И в итоге — получился всегдашний неловкий разговор ни о чём, на фоне которого выразительные взгляды вели свою собственную беседу.

«Я ведь тебе нравлюсь», — то ли спрашивали, то ли утверждали серые глаза в длинных, круто загнутых ресницах.

«Ты же знаешь, что ты мне нравишься», — то ли отвечали, то ли соглашались серо-зелёные, бездонные.

— Дело пытаешь, аль от дела лытаешь? — щурилась Марина, разливая по чашкам травяной чай.

Она ещё ни разу не назвала Краснова Князем в лицо — а так хотелось иногда! — и за глаза предпочитала вежливо именовать Ярославом Олеговичем. Да и вообще старалась даже не думать так о нём в его присутствии — он же мог читать мысли. Но что-то сказочное и волшебное постоянно прорывалось наружу.

— Дело, — вздохнул Ярослав. — Ещё какое дело! Представляешь, в камеру хранения сдали двадцать килограммов золотого песка, и сегодня Скрипка не смог вытянуть из парня-свидетеля, кто это вообще был.

— Он же мне сегодня с утра звонил, пересказывал мои сны, жаловался, что его «накрыло», и он сегодня слышит и видит всё!

— Правда? — заинтересовался Краснов, и Марина смущённо порозовела. Неужели успел зацепить отголоски сна?

Ярослав успел. Но… ну это же было некрасиво. Хотя так приятно!

— В общем, там странная история, — поспешил он ретироваться на безопасную территорию. — Мы сумели понять только то, что человек, оставивший это золото в камере хранения, каким-то образом стёр память парню.

Лещинская обняла тонкими пальцами чашку. Как там было у Маршака? «Дама сдавала в багаж: диван, чемодан, саквояж…» Сквозняки теребили занавески. На подоконнике тесно жались один к другому горшочки с мятой перечной, мятой водной, мелиссой лимонной, базиликом, калуфером, тысячелистником, эстрагоном… и даже с обычной полынью. А от чашек по маленькой чистой кухне плыли сладкие ароматы.

Марина как-то раз показывала Ярославу, откуда у неё берутся эти волшебные травки для заваривания: сорвала с вишни листик и долго-долго грела его в ладонях, потом растирала, пока он не сменил цвет с зелёного на коричневый, а запах из травяного не превратился в вишнёво-шоколадный.

Краснов бережно гладил бок своей чашки. Даже не представлял, что гладит Марину. Хватало того, что представляла она…

Наверное, так долго молчать было некрасиво. Так откровенно думать — тоже.

— В общем, — сделал Ярослав ещё одну попытку перейти к просьбе, — в общем, я к чему. У нас есть этот чемодан. Я надеюсь, что сейчас Николай Васильевич как раз договаривается, чтобы нам разрешили его осмотреть, ведь тебе же нужно потрогать, чтобы увидеть того, кто его брал. Правильно?

Марина молча кивнула.

— Тогда допиваем — и в путь.

Она грустно вздохнула:

— Да, нас ждут великие дела…

«…картину, корзину, картонку и маленькую собачонку».

12 сентября 2012 года, 15:15, Москва, здание Следственного Комитета.

Марина представляла себе это всё как-то по-другому. Ну, хотя бы так, как показывали в кино: или стайки балагуров-полицейских, оживлённо острящие по поводу и без повода, или преисполненных пафоса служителей закона, с суровыми лицами вдесятером эскортирующих Самую Главную Улику. А процедура выдачи вещдока на осмотр казалась ей настолько ответственной, так ярко и торжественно представлялась по пути в здание Следственного Комитета, что реальность разочаровала.

Краснова здесь уже знали, способности его под сомнение не ставили, встречали с радостью, содействовали с готовностью, и вообще принесли чемодан в целлофановом пакете прямо в кабинет следователя, Георгия Владленовича, можно просто Георгия, с которым договаривался Горячев.