Дело о вещих снах - [38]

– Чушь! – фыркнул Нуррикудурр. – Какое еще смертное заклятье? Уж не хотите ли вы сказать, что такой опытный целитель, как Иштари-Каан не смог его распознать?

– Может быть, Иштари-Каан был в сговоре с преступниками? – предположил вдруг Ишти Балу. – Тогда почему его не пригласили сюда?

– Нет-нет, Иштари-Каан ничем не запятнал своей репутации, – поспешил ответить Ницан. – Он никоим образом не связан с преступлением. И, разумеется, он опознал бы смертное заклятье. Но вы не обратили внимания на то, что я говорю о необычном смертном заклятье. Способ убийства, избранный преступником, был слишком изощренным и не поддавался разоблачению даже такими искушенными в магических практиках целителями, как Иштари-Каан и его коллеги.

– Магические практики? – Лугальбанда покачал огромной головой. – Ты разочаровываешь меня, Ницан. Я еще не слышал, чтобы смертное заклятье, сколь изощренным бы оно ни было, не оказалось распознанным специалистом такого уровня.

– Это еще кто такой? – громким шепотом спросил Апсу Баэль-Шуцэрр у Сарит Нир-Баэль. Та молча пожала плечами.

– Простите, я забыл представить, – сказал Ницан. – Это мой друг Лугальбанда, главный маг-эксперт полицейского управления Тель-Рефаима. Он помогал мне в расследовании, и я счел возможным пригласить его на завершение следствия… Так вот, о смертных заклятьях… – он неторопливо прошелся по комнате. – Есть несколько видов смертных заклятий, – лекторским тоном начал Ницан. – Каждое из них требует особого ритуала – это понятно и всем известно. Но не всем известно, что смертные заклятия зачастую обращены к разным силам, ничего общего между собой не имеющим, за исключением сверхъестественной природы. Еще менее известен тот факт, что существует смертные заклятия, обращаемые не к злым силам, а к благим…

– Но к благим силам обращаются белые маги, – заметил Лугальбанда. – Как может существовать смертное заклятье в белой магии? Смертное заклятье – всегда преступление, вызов в наш мир темных сил. При чем тут белая магия, апеллирующая к силам добра?

– А-а, не скажи, – Ницан погрозил пальцем. – Долгое время я тоже так думал. Скажи, пожалуйста, а разве нельзя считать смертным заклятьем обращение к благим силам с просьбой наказать преступника? Формально это не смертное заклятье, а требование справедливого возмездия. Но в результате объект приложения потусторонних сил погибает – точно так же, как если бы черный маг вызвал демона смерти. Разве нет?

Лугальбанда погрузился в глубокое раздумье. Ницан продолжил – после короткой паузы:

– Я хочу тебе напомнить, Лугаль, что погибший господин Шу-Суэн Барроэс после вступления в брак с очаровательной госпожой Барроэс, – он отвесил поклон в сторону вдовы, – стал традиционалистом. Во всяком случае, формально. Господин Шу-Суэн соблюдал все ритуалы, принятые в его новом семействе, читал те же моления, распевал те же псалмы и праздновал те же праздники.

Госпожа Барроэс кивнула в подтверждение слов сыщика. Ободренный этим Ницан сказал:

– Он даже сны толковать ходил к жрецам-традиционалистам! Но, – Ницан щелкнул пальцами, – но ранее, когда господина Шу-Суэна Барроэса звали Шу-Суэном Лагаши, он был столь же ярым поклонником культа Высшего Судьи Праведного! Тебе это что-нибудь говорит?

Лугальбанда отрицательно помотал головой. Госпожа Барроэс, после небольшой паузы, повторила его жест, хотя и в более изящной форме. Ишти Балу и Нуррикудурр Барроэс сидели неподвижно, Ницан даже подумал, что кузены вдовы Барроэс спят. Апсу Баэль-Шуцэрр и Сарит Нир-Баэль, напротив, оживленно перешептывались, бросая на детектива короткие взгляды.

– Объясняю, – Ницан с удовольствием потер руки. – Культ Высшего Судьи Праведного – старый культ деревни Кетар-Дин, родины семьи Лагаши. Я недавно туда съездил и кое-что там узнал. Это очень древний и не очень распространенный культ. Нет-нет, не подумайте ничего плохого! Никаких изуверств, даже добровольных, никаких оргий и прочего! Нормальный, старый, уважаемый ритуал. По сути, одна из форм почитания Баэль-Дина, бога правосудия. С одной лишь, но существенной для нас разницей. Баэль-Дин одаривает судей честных и карает нечестных, преследует лжесвидетелей и так далее. Ну, а в преисподней по просьбе Ее мертвейшего величества Эрешкигаль, разбирается с душами нераскаявшихся преступников. А вот в той своей ипостаси, которую почитают единоверцы покойного господина Шу-Суэна, в ипостаси Высшего Судьи Праведного, Баэль-Дин плюс ко всему этому, еще и вмешивается в процесс наказания преступника в нашей, земной жизни. Правда, его нужно уметь попросить как следует. Но поклонники умеют. И господин Шу-Суэн Барроэс умел… Кстати, господа, вот это, – он широким жестом обвел пространство святилище, – и есть храм Высшего Судьи праведного, устроенный господином Шу-Суэном.

Нуррикудурр и Ишти Балу заерзали в креслах. Апсу Баэль-Шуцэрр огляделся с интересом, что же до госпожи Сарит, то она с куда большим интересом смотрела на сыщика.

– Возвратимся к нашей истории, – сказал Ницан, улыбнувшись генеральному менеджеру. – Культ Высшего Судьи праведного. Он возник достаточно давно. В те времена, когда уголовное право и сыскная служба находились в зачаточном состоянии, когда полицейский во многом полагался на удачу и собственную интуицию, а не на магическое искусство и знания. И зачастую только обращение к Высшему Судье могло восстановить справедливость. Немалую роль играли еще и социальные причины. Иной раз, когда преступник занимал видное положение в общественной иерархии, обычный судья не рисковал выносить обвинительный приговор. И тогда ищущие справедливости обращались к Высшему Судье праведному.