Дело о рубинах царицы Савской - [45]

До самого горизонта виднелись острова с круглыми хижинами на них, и с обычными для этих мест коническими крышами.

— Боже мой! Какая красота! — воскликнула я. — А что это там?

— Гиппопотамы, — ответил мне Малькамо. — У них начался брачный период.

— Вроде, танцуют, — пробормотал Головнин, щуря глаза. — Эх, поохотиться бы…

— Не время, Лев Платонович, — остановил его Аршинов. — Нам деревню искать надо.

— И как мы ее найдем? Может, она на островах?

— Нет, на островах монастыри, — ответил Малькамо. — Справа — самый большой, святого Георгия.

— Поспрашиваем местных, — решил Аршинов, — вон там женщины собрались на берегу.

Мы спешились. Мужчины принялись расседлывать коней, Агриппина достала немного еды и тут к нам подбежали двое подростков. Они были неимоверно худы: торчали ребра, щеки впали. Наша кухарка мгновенно собрала все обратно и замахала на них руками, чтобы они ушли. Но подростки не уходили.

— Барыня, — взмолилась Агриппина. — У нас и так прокорма в обрез. Еще этих баловать! Смотрите, их же там не меньше пяти дюжин, всем только на один зуб!

Подошла женщина в балахоне, подпоясанном грубой веревкой. За ее спиной, в платке, перевязанном крест-накрест под грудью, сидел младенец. Глаза у ребенка были огромные и грустные. Женщина держала на голове большое тростниковое блюдо, заполненное разным тряпьем.

Малькамо заговорил с ней. Оказалось, что ее зовут Чиклит, она пришла сюда с мужем и четырьмя детьми из деревни в трех днях пути от озера. В деревне голод и они решили, что у озера они найдут себе пропитание. Муж сейчас ловит рыбу, другие мужчины пытаются поймать пеликанов, и им всем не хватает инджеры. Сейчас ранняя весна, фруктов и овощей нет, и в их деревне многие умерли от голода. Поэтому кто бежит сюда, на озеро, кто записывается в армию, неважно с чьей стороны, так как там дают в день немного поесть, а это сейчас самое главное.

Все это Чиклит говорила тоненьким голоском, а Малькамо переводил. Агриппина и без перевода поняла, достала из сумки остатки разваренных бобов, завернутые в тряпицу, и протянула женщине. Та аккуратно разделила еду, протянула часть подросткам и поела сама. Потом дала грудь ребенку — он с жадностью присосался.

— Скажи мне, Чиклит, — спросил Аршинов, — как называется твоя деревня? Танин?

— Нет, — ответила она, — Тис-Аббай.

— А где Танин?

— Не знаю, — эфиопка пожала плечами. — Это Тана, а Танина здесь нет.

— Попали… — протянул Головнин. — Где теперь искать этот Танин?

Один из мальчишек стал дергать его за рукав и тыкать в сторону озера, как раз в правую сторону, где возвышалась самая большая хижина.

— Что он говорит?

Малькамо переспросил паренька и ответил:

— Он говорит, что на том острове монастырь, там живет святой, и он знает все на свете. Надо поплыть к нему, и он ответит. Только лодку пусть наймут у его отца.

— Ах ты, постреленок! — засмеялся Аршинов. — А что, дельное предложение, надо будет добраться, если парень не врет. Так что Григорий, Георгий, отведите лошадей подальше, разбейте палатки. Лев Платонович и вы, Арсений, озаботьтесь охраной. А мы с Малькамо отправимся в монастырь.

— А как же я? — возмутилась я. — Я тоже хочу посмотреть на святого.

Мне не столько хотелось в монастырь, сколько не разлучаться с Малькамо, но я бы никогда в этом не призналась даже самой себе.

— Сударыня, вы разве не устали? — пытался было возразить Аршинов. — Мы с Малькамо наймем лодку и поплывем. Как же вы грести будете?

— А я с Автономом поплыву! — в запальчивости воскликнула я. — Автоном, хотите в монастырь святого Георгия?

Молчаливый монах только кивнул и встал рядом со мной.

— Придется нанимать две лодки, — покачал головой рачительный Аршинов.

— И пусть, — заупрямилась я, — я сама заплачу.

— Боюсь, они рублями не возьмут. Надо прихватить что-нибудь съестное. Да и в монастырь отвезти.

Так и решили. Агриппина со скрипом выдала мешок с припасами, Автоном взвалил их на плечи и мы направились к толпе эфиопов, стоящих на берегу.

Переговоры проходили долго. Аршинов и Малькамо долго торговались, отворачивались, снова торговались, пока не сговорились: они арендовали две тростниковые лодки. На одной поплывут Аршинов и Малькамо, на другой — я и Автоном. Это сделано было для того, чтобы уравновесить массивных казака и монаха легковесными принцем и мной.

Я с опаской смотрела на узкую папирусную лодку, почти полностью погруженную в воду. На дне хлюпала вода. Ну, почему мне не сидится спокойно — надо обязательно ввязаться в авантюру!

— Может, останетесь Аполлинария Лазаревна? — спросил Аршинов. Он уже рассчитался с владельцами лодок несколькими початками кукурузы и теперь озабоченно смотрел на меня.

— Нет уж, Николай Иванович, я с вами, а то Автоному грести скучно будет.

— Ладно, тогда полезайте. И приподнимите юбку, чтобы не замочить.

Сделав вид, что я не услышала его слов, я полезла в утлое сооружение, качающееся на волнах. Автоном полез за мной, да так накренил, что в лодку хлынула вода и залила мне юбку до колен. Он даже не извинился, схватил весла и стал грести. Аршинов с Малькамо пошли за нами.

Какая дивная красота раскинулась перед нами! Пахло свежестью, мокрой травой и едва уловимо лимонами. Кричали пеликаны: огромные белые птицы с розовыми зобами летали над нами и оглушительно хлопали крыльями. По небу плыли облака, я впервые увидела их после того, как сошла с трапа корабля.