Дело о племяннице лунатика - [42]

– Всем свидетелям вручены повестки, – заявил Голкомб, – вы не можете влиять на них.

– Я и не собираюсь влиять на них, а хочу поговорить с ними.

Голкомб, освободив дверной проем, сказал:

– Ну, если так, входите. Я буду поблизости во избежание недоразумений.

Эдна Хаммер вышла вперед и протянула Мейсону руку:

– Доброе утро, мистер Мейсон, могу ли я быть вам чем-нибудь полезной?

Мейсон кивнул.

– Она свидетельница обвинения, – предостерег Голкомб.

Мейсон в упор глядел на полицейского.

– То, что окружной прокурор вручил кому-то повестку, еще не значит, что этот человек должен быть напуганным, – ответил он. – Долг свидетеля – говорить правду! Когда дело будет назначено к разбирательству, я сам вручу повестки нескольким свидетелям. Кстати, сержант, мне нужно побеседовать с мисс Хаммер наедине.

Голкомб возразил:

– Вы не должны говорить ей, какие давать показания.

– А вы не должны указывать мне, что делать, говоря вашими словами – влиять на меня, – отрезал Мейсон. Он взял Эдну под руку. – Думаю, мы поговорим у вас в комнате, Эдна.

Они прошли вниз по коридору. Голкомб ринулся к телефону.

– Что он собирается делать? – спросила она.

– Звонить окружному прокурору, – ухмыляясь, ответил Мейсон. – Давно он здесь?

– С половины восьмого.

– Вы звонили ему?

– Да, и мне не следует держаться с вами слишком по-дружески, не так ли? – осведомилась Эдна. – Мы же не хотим, чтобы они нас заподозрили?

Мейсон кивнул и спросил:

– Положили нож, все нормально?

– Да.

– Когда это было?

– Около одиннадцати.

– Ящик заперли?

– Да!

– Где ключ?

– У меня.

– Уверены, что ключ только один?

– Ну… конечно!

– С каких пор вы запираете ящик?

– Со следующего дня, как нашла нож под подушкой.

– Откуда вы знаете, что от ящика больше нет ключей?

– Потому что ключ находился в замочной скважине. Я вынула его и стала запирать им замок. Другого ключа в ящике не было.

– И ящик никогда не запирался в дневное время?

– Нет.

– Но вы уверены, что он был заперт всю ночь?

– Да, конечно, ведь вы же сказали мне запереть его!

– Вас никто не видел?

– Нет, конечно нет! Почему вы спрашиваете об этом?

– Думаю, вдруг дворецкому в буфете что-нибудь могло понадобиться?

– Вряд ли. Было слишком поздно. Он уже ушел спать.

– О’кей, – сказал ей Мейсон. – Теперь обождите, когда Голкомб отойдет от телефона, затем отодвиньтесь немного от меня и окликните его. Скажите ему, что предпочитаете, чтобы он присутствовал при нашем разговоре, потому что не хотите нажить неприятностей. Держитесь естественно и старайтесь выглядеть как можно более убедительно!

– О, я люблю притворяться. Мне нравится разыгрывать роль, особенно такую.

– Тогда валяйте, – приказал он ей.

Она подождала несколько минут, пока сержант Голкомб не закончил беседу по телефону и не стал наблюдать за ними, испытывая ярость от собственного бессилия. Внезапно Эдна Хаммер резко отшатнулась от Перри Мейсона, сделала два быстрых шага назад, остановилась и уставилась на адвоката как бы в изумлении. Мейсон двинулся к ней. Она отошла еще на шаг, при этом импульсивно повернулась и окликнула сержанта Голкомба:

– Сержант, можно поговорить с вами?

Стремительный стук каблуков Голкомба, с которым он ринулся вперед, был красноречивей любого ответа. Когда он приблизился, она сказала:

– Мистер Мейсон думает, что он вправе говорить со мной, но вы, по-видимому, с этим не согласны. Не будет ли лучше, если вы послушаете?

– Он здесь не нужен, – сердито заявил Мейсон. – Я могу задавать вам вопросы, какие пожелаю, а ему следует держаться подальше.

– Но он, по-видимому, полагает, что ему следует находиться там, где он сможет слышать то, что вы говорите.

– То, что он полагает, не имеет никакого значения, – возразил Мейсон. – Вы же хотите сотрудничать со мной, не так ли? Ведь вы же любите своего дядю?

– Да, люблю, но не знаю, что делать.

– Последовать моему совету.

Сержант Голкомб встал возле нее.

– Если вы желаете, чтобы я присутствовал, – заявил он, – никакая сила на земле не сможет мне в этом помешать. Вы довольно ясно дали понять, что хотите этого. Следовательно, не обращайте никакого внимания на то, что он говорит. Вы совершенно правы!

Она застенчиво улыбнулась Мейсону:

– В самом деле, мистер Мейсон, думаю, так будет лучше. В конце концов, ведь вы не собираетесь говорить мне ничего такого, о чем бы нельзя было знать сержанту Голкомбу, разве не так?

– Так-то так! Но дело в принципе.

– Тогда, если в том, что вы намерены мне сказать, нет тайны, то говорите при сержанте, я вас слушаю. – Ее глаза были широко открыты, голос – сама невинность.

Сержант Голкомб насмешливо фыркнул.

Мейсон свирепо произнес:

– Я хотел бы выяснить все об этом ящике буфета и о том, где вы держите от него ключ.

– На резинке, привязанной к запястью.

– Почему бы вам не держать его в сумочке или в каком-нибудь другом месте?

– Я могу случайно забыть отпереть его утром, и это вызовет ненужные разговоры. Кстати, сейчас я как раз забыла отпереть ящик, но это только из-за волнения, вызванного вашим приходом. Видите ли, я сняла резинку с ключом, когда принимала душ, положила в сумочку и забыла. Обычно первое, что я делаю, когда просыпаюсь утром, – это открываю ящик буфета.