Дело о ледяных пальцах - [42]

— Нет, Ваша Честь. — Мейсон с трудом сдерживал улыбку. — Я лишь хочу, чтобы Суд еще раз попросил окружного прокурора не делать заявлений по фактам, не подтвержденным доказательствами, и предупредил присяжных не принимать во внимание эти заявления. Судья Майлз задумался.

— Может быть, все-таки следует признать, что в данном судебном разбирательстве допущено нарушение процессуальных норм? — с надеждой произнес Гамильтон Берджер.

— Думаю, подсудимая предстала перед присяжными, равными ей, и имеет право на то, чтобы этот же суд присяжных вынес ей оправдательный вердикт, — заявил Мейсон.

— Я привлеку свидетеля за дачу ложных показаний, — пригрозил Гамильтон Берджер.

— Снова, если Суд позволит мне сказать, налицо должностное правонарушение: окружной прокурор, используя свое положение, запугивает свидетеля и дискредитирует свидетельские показания, — заявил Мейсон.

— Не думаю, что свидетель запуган, — позволил себе улыбнуться судья Майлз. — Однако окружному прокурору не следует забывать, что это уголовное дело, что в зале заседаний присутствует суд присяжных и что настоящая беспрецедентная ситуация возникла только в результате действий, предпринятых обвинением. Из протокола следует: свидетелю предоставлен иммунитет, свидетель ответил на вопрос, в результате которого раскрыто преступление. Есть ли у вас еще вопросы к свидетелю?

— Конечно, есть! — закричал Гамильтон Берджер.

— Думаю, — продолжил судья Майлз, — следует объявить перерыв на пятнадцать минут, чтобы позволить обеим сторонам привести в равновесие свои чувства и приготовиться к дальнейшему слушанию дела, принявшего такой неожиданный поворот. Итак, Суд отправляется на перерыв. Присяжным предписывается не обсуждать дело между собой и не допускать, чтобы это делал кто-либо в их присутствии.

Не успел судья покинуть свое место, как разъяренный Гамильтон Берджер бросился в сторону защиты.

— Вам это так не пройдет! — закричал он на Гилмора. — Вы предстанете перед Большим жюри. Не перед Комитетом по жалобам при Ассоциации адвокатов, а перед Большим жюри. Имейте это в виду. Вам будет предъявлено обвинение в сговоре о даче ложных показаний и в соучастии по факту в деле об убийстве. Вы не хуже моего знаете, что этот молодой человек получил деньги от сестры. Вы все так хитро подстроили, что в результате его ответа на вопрос я потерпел поражение.

— Действуйте, поставьте меня перед Большим жюри, — сказал Гилмор. — Судите Родни за дачу ложных показаний. Но чтобы доказать, что лжесвидетельство имело место, вначале придется доказать, что он не убивал Фремонта. Представляю, какое будет великолепное зрелище: окружной прокурор пытается доказать, что человек не совершал убийства, а человек утверждает, что он виновен. Горю желанием увидеть это представление.

— Это правда? Вам действительно придется доказывать, что он не совершил убийства? — обратился к Берджеру один из репортеров.

Гамильтон Берджер в негодовании набросился на него. В тот же миг последовала вспышка магния, и сцена была запечатлена на снимке. Довольный репортер бросился из зала с фотографией окружного прокурора, который явно потерял самообладание.

— Успокойтесь, Гамильтон, — сказал Мейсон. — Вы ничего не добьетесь, если не возьмете себя в руки.

— От вас я этого не ожидал, — тяжело вздохнул Берджер.

— Не от меня, — поправил его Мейсон. — Вы сами виноваты. Вы попали в ловушку. Хотите там оставаться или намерены выбраться и продолжить ведение дела? Думаю, мог бы вам помочь.

— Собственно, никакого дела уже нет, — заметил Берджер.

Мейсон, подойдя к возбужденному окружному прокурору, взял его под руку.

— Если вы будете так настроены, тогда конец вашей карьере. Придите в себя, успокойтесь. Спуститесь на землю.

— Мне не по себе оттого, что я попался в ловушку этому продажному стряпчему с его темными делами. Все мы хорошо знаем Гилмора. Ему ничего не стоит склонить клиента к лжесвидетельству.

— Спокойней, спокойней, — увещевал его Мейсон. — Выпейте воды, начните улыбаться, и продолжим вести дело.

— Какое дело? Его уже нет. Остается только кричать в отчаянии.

— Вы этим и занимаетесь. Охладите свой пыл. Разрешите мне устроить перекрестный допрос Родни Бэнксу. У публики не должно сложиться впечатления, что Гилмор обвел вас вокруг пальца.

— Я знал о его непорядочности, но не предполагал, что он дойдет до такой низости.

— Но у вас же нет доказательств, что именно он толкнул Родни на этот поступок, — сказал Мейсон. — Успокойтесь, возьмите себя в руки. Нехорошо, что вы..

— Ладно, — вздохнул Берджер. — Только, черт возьми, я чувствую, вы тоже приложили к этому руку.

— Да, — улыбнулся Мейсон, — но не в такой степени, как вам кажется.

Берджер отошел от Мейсона, оттолкнул репортеров, бросив им: «Никаких комментариев», — и направился к лейтенанту Треггу.

Тем временем зал быстро заполнялся газетчиками, фоторепортерами с аппаратами и фотовспышками.

Минут через двадцать судья Майлз занял свое место.

— Я вижу в зале представителей прессы. Просьба — никаких снимков в зале заседаний! Разрешается делать снимки лишь в коридоре. В зале заседаний это возможно только после объявления перерыва, когда присяжные покинут свое место. Окружной прокурор, приступайте к ведению дела.