Дело о королеве красоты - [31]

Элен Эддар сказала:

— Я считаю, что не имею права вас обманывать, так что я…

— Все это пустяки, — перебил ее Мейсон. — Я хочу знать другое. Вы убили Агнес Берлингтон?

— О, Господи, мистер Мейсон! Я вообще не в состоянии убить кого-либо! Нет, я ее не убивала…

— Когда вы там были?

— Сразу после полудня.

— И что же вы там увидели?

— То же, что и вы.

— А теперь я хочу, чтобы вы ответили мне правду, — сказал Мейсон. — Валялся ли там где-нибудь револьвер?

— Нет, не было никакого револьвера.

— Как вы отреагировали на увиденное?

— Сперва испугалась, а потом подумала, что смогу порыться в ее бумагах.

— Вы что-нибудь нашли?

— Дневник.

— Что вы с ним сделали?

— Читать там я побоялась и захватила его с собой. А потом подумала, что совершила ужасную глупость и…

— Вы читали дневник хотя бы частично?

— Да. Большую часть я прочла.

— Обнаружили что-нибудь интересное?

— Мне кажется, там много зашифровано. То есть она писала условными фразами: «Позвонила тому-то, назначила встречу» или «Встреча прошла удовлетворительно». Слово «удовлетворительно» подчеркнуто.

— Знакомые имена встречались?

— Никаких имен не было вообще, — ответила она, — были только инициалы… Но была там одна фраза, которая ужасно меня обеспокоила.

— Что за фраза?

— «Я подписалась на „Гловервиллскую газету“.

— Где этот дневник сейчас?

— Я его спрятала.

— Где?

— Где его никто не сможет найти.

— Мне бы вашу уверенность, — бросил Мейсон. — В полиции люди дотошные.

— А я очень изобретательна.

— Вы еще очень и очень неопытная женщина… Но не будем об этом. Я уехал оттуда вместе с вами. И если полиция сможет доказать, что вы побывали там два раза и к тому же похитили дневник, она сразу же предъявит вам обвинение в убийстве.

— Что же мне делать? — спросила она.

— Пока ничего, — ответы Мейсон. — Самое главное — сохранять спокойствие. А когда полиция начнет задавать вам вопросы, заявить, что на все вопросы будет отвечать ваш адвокат.

— А от этого я не буду выглядеть более виноватой?

— Если вы начнете отвечать на их вопросы, — ответил Мейсон, — то наверняка будете выглядеть виноватой. Они поймают вас на противоречиях и лжи, подстроят вам ловушку, и вы легко в нее попадете.

— Но если я не стану ничего говорить, они тоже посчитают меня виноватой.

— Если вы будете держаться спокойно, ваши шансы увеличатся, — ответил Мейсон. — Да, они сочтут вас виновной, арестуют и предъявят обвинение в предумышленном убийстве. Но нужно будет еще доказать, что именно вы убили Агнес Берлингтон и что у вас имелись причины для этого.

— Но тот кто ее убил… у того ведь были основания.

— Да, и тем не менее, вам придется примириться с необходимостью предстать перед Судом и выслушать обвинение. А мы, со своей стороны, должны разбить обвинения. Сложность заключается только в том, что полиция всегда держит в тайне свои вещественные доказательства и представляет их Суду в последнюю минуту.

— Может быть, вам дать этот дневник, если он вам поможет? — спросила Элен Эддар.

— Я являюсь на суде официальным лицом, — ответил Мейсон. — И не имею права скрывать улики. Я вынужден буду сообщить об этом дневнике Суду, если он хоть несколько секунд побудет у меня в руках. С другой стороны, опять-таки являясь официальным лицом, я должен сохранять тайны своего клиента. Вы, например, сказали мне, что у вас имеется дневник Агнес Берлингтон. Я могу посоветовать вам сдать его полиции. Но если вы не захотите последовать моему совету, я не имею права предпринимать какие-либо шаги в этом направлении. У меня имеется профессиональная привилегия сохранять все разговоры с клиентом в тайне. Теперь насчет вашего сына…

— Что именно, мистер Мейсон?

— Полиция наверняка будет наводить о нем справки. Какое впечатление он произведет на полицию?

— Самое хорошее. Это милый молодой человек с хорошими манерами.

— Где он живет?

— В старом доме Байрдов. После того, как Белинда и Август погибли в автомобильной катастрофе, он унаследовал все, что осталось после них, и остался жить в том же доме.

— Хорошо, — сказал Мейсон, поднимаясь. — Мы нанесем визит вашему сыну, и будем надеяться, что в этом отношении опередим полицию. — Он сделал знак Делле Стрит. — Поедем, Делла.

13

Элен Эддар сидела в машине рядом с Мейсоном и показывала дорогу.

— На ближайшем перекрестке сверните направо. Дом стоит как раз посередине квартала.

— Вы думаете, он дома? — спросил адвокат.

— Должен быть дома.

— И он знает, что вы…

— Сейчас он уже знает правду, но в течение многих лет он считал меня только другом дома, в какой-то мере связанным с семьей Байрдов. И никогда не расспрашивал ни о чем. Просто принимал это как факт и называл меня «тетя Элен».

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Будем надеяться, что он дома.

— Должен быть дома. Он занимается. Скоро у него начнутся экзамены… Вот мы и приехали.

Адвокат подвел машину к тротуару.

— Пойдемте, — сказал он. — И запомните: вы абсолютно ничего не будете говорить о том, что могло бы подсказать ему, что вы видели сегодня Агнес Берлингтон, причем дважды. И вы никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажете ни одному живому существу о том, что рассказали нам. Ну, а теперь пойдемте и посмотрим на вашего мальчика.