Дело о «карикатурах на пророка Мухаммеда» - [16]

Вокруг вас поднялись.

Боб Дилан

Когда Мария Гомес утром 11 марта 2004 года ждала своего мужа, который так и не вернулся домой, я находился в аэропорту Копенгагена по пути в Москву. Сопровождавшему меня коллеге с датского телевидения внезапно позвонил начальник и сообщил о теракте в испанской столице. Три дня спустя в России состоялись президентские выборы, В отличие от парламентских выборов в Испании, также приуроченных к воскресенью 14 марта, российская избирательная кампания была пустой формальностью. Никто не сомневался, что Владимира Путина переизберут на второй срок. Сомнения были только насчет того, насколько он опередит своих соперников, насколько демократическими станут выборы и как много будет фактов махинаций. Освещение выборов в России было моим прощанием со страной и должностью московского корреспондента газеты «Юлландс-Постен», которую я занимал с 1999 года. Этой поездкой завершились мои странствия по миру, длившиеся четырнадцать лет.

Драматический распад Советского Союза в 1991 году произвел на меня огромное впечатление. В то время работа в Москве считалась редкой привилегией. Каждый день я сообщал новости, способные вскружить голову любому журналисту. Многочисленные советские запретные темы утратили сакральный статус неприкосновенности, коммунистические догмы, десятилетиями считавшиеся общепринятыми истинами, беспощадно изобличались, и мне порой казалось, что все это сон. Жизнь кипела. Люди, отсидевшие многие годы в лагерях как враги режима, шли теперь в политику и избирались на высокие должности. Они часто выступали на теледебатах, заставляя народ бросать все дела и бежать к голубому экрану, где партийных аппаратчиков втаптывали в грязь. Коммунистическую партию, семьдесят лет владевшую монополией на власть, буквально смели с трибуны Верховного Совета. Вдохновляющее зрелище, особенно при моих тесных контактах с критиками системы, которых после десятилетий «демонизации» начали ценить и уважать. Я с волнением наблюдал, как «тысячелетняя коммунистическая империя» подобно Атлантиде погружалась в океан, однако для миллионов невинных людей эта революция превратилась в кошмар, поскольку в результате развала страны они потеряли все свои сбережения и за одну ночь превратились из советского среднего класса в бедноту. Революция — насилие над людьми, она вызывает социальные, экономические и политические потрясения, трагичные и болезненные, хотя и приносит свободу, которой раньше не было. Мне, журналисту одной из самых стабильных стран, повезло лично наблюдать последствия настоящей революции для населения, которое оказалось в ситуации, совершенно незнакомой ни мне, ни моим соотечественникам. Не каждый день на твоих глазах распадаются мировые державы.

Распад СССР дал мне богатую пищу для размышлений. Раньше я безусловно одобрял сепаратистские движения, поскольку они способствовали ослаблению «империи зла». Требование национального самоопределения воспринимал как разумное и справедливое для народов, принудительно включенных в Советский Союз. Деятельность националистических движений в окраинных республиках, впервые заговоривших о свободе и демократии, подрывала режим. Меня это не удивило, потому что я уже изучал диссидентское движение в СССР 1970—1980-х годов. Балтийских, украинских, армянских и грузинских националистов то и дело отправляли в лагеря для политзаключенных. Национальный вопрос в Советском Союзе вовсе не был решен, как утверждал Михаил Горбачев в своей книге «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира» (1987). Я верил, что напряженность межэтнических взаимоотношений снизится, как только отдельные народы добьются независимости, но она грозила взрывом. Примерно так и случилось в странах Балтии. Я видел штурм телебашни в Вильнюсе советскими войсками в январе 1991 года. Тогда в столкновениях погибло четырнадцать человек, в том числе женщина, попавшая под бронетранспортер.

Мне довелось видеть темную сторону национальных движений и когда империя уже лежала в руинах. Я много путешествовал, освещая войны и этнические конфликты в Нагорном Карабахе, Абхазии, Грузии, Молдавии, Южной и Северной Осетии, Ингушетии, Татарстане и Чечне. Беседы с лидерами сепаратистов показали, что новые государства подразумевали права только для представителей «правильной» этнической группы, а прочих, как граждан второго сорта, обрекали на изгнание из страны или смерть. Передо мной встал принципиальный вопрос о соотношении права нации на самоопределение, которому прежде я отдавал безоговорочное предпочтение, и прав человека.

Мне удалось поговорить на эту тему с Сергеем Ковалевым, который после смерти Нобелевского лауреата Андрея Сахарова в 1989 году стал духовным лидером российского движения за права человека. С 1974 по 1984 год он провел семь лет в заключении и три года в изгнании за антисоветскую пропаганду, а в 1986 году ему разрешили вернуться к семье в Москву. С тех пор его избирали депутатом российского парламента и главой действовавшего при нем Комитета по правам человека. Впоследствии он стал первым омбудсменом в России.