Дело о четырёх стаканах - [6]

–Да! За две недели можно было найти всех болонок в России.

–Какие ещё две недели?

–Я писала заявление две недели назад.

–Мне писали?

–Нет, участковому.

–А при чём тут я?

–Вы мешаете правосудию!

–Да идите Вы… к участковому!

Подоспевший Овсов разнял раскрасневшуюся парочку:

–Что за дискуссия? Там начальник ждёт.

Не остывший от справедливого негодования Пашарь пролетел приёмную начальника УВД, громко пробурчав секретарше: «Нас ждут», и вошёл в кабинет непосредственного шефа.

–Вы по поводу болонки вызывали?

–Какой ещё болонки? – полковник Метелин оторвался от лежащего перед ним документа и недоумённо взглянул на подчинённого.

–Мусечки.

–Какой ещё Мусечки? Пашарь, ты не перегрелся?

–У меня идёт важное совещание. Меня послали за скальпом.

–Моим? – начальник УВД приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Овсова.

С трудом сдерживающий улыбку старший опер пояснил:

–Дежурный сказал, что Вы нас вызывали.

–А при чём тут болонка?

–Ни при чём. Это личная инициатива Геннадия Николаевича.

–Инициатива – это похвально, но зачем ему мой скальп?

–Вообще-то, он свой хотел предложить. Жмёт, наверное.

–Сейчас я твой скальп сниму, – Пашарь бросил злобный взгляд на Овсова и преданный на начальство, – Товарищ полковник, по Вашему приказанию прибыли.

–Так что у тебя с Мусечкой? – Метелин строго посмотрел на начальника розыска.

–Ничего, я женат.

–Это я в курсе. А ты в курсе, что вчера ты не сдал отчёт по форме Р-1?

–Только что отнёс в штаб.

Овсов ухмыльнулся. Этот отчёт он набросал Пашарю ещё четыре дня назад, и всё это время слегка помятый листок валялся перед глазами начальника уголовного розыска как ненужная бумажка. В результате, Пашаря чуть не женили на пропавшей болонке.

–Молодцы, можете идти, – в глазах Метелина плескались озорные искры. Никаких сомнений в том, что скоро всё УВД узнает о некоей тайной связи Мусечки и Пашаря, не оставалось.

Раздражённый Геннадий Николаевич и старающийся не улыбаться Овсов вернулись в свой кабинет для продолжения оперативного совещания. Но, так как Пашаря теперь заботила только мысль о возвращении начальственной благосклонности, а ожидавшие в кабинете опера не горели желанием переливать из пустого в порожнее, то минут через пять все сотрудники разбежались по своим рабочим местам. Ещё через двадцать минут Пашарь принял мучительное решение о стоимости подарка для начальника УВД, чтобы и не дорого было и выглядело эффектно. Теперь надо было потрясти знакомых торгашей. Купить как можно дешевле, а если повезёт, то заполучить бесплатно. Геннадий Николаевич поднял трубку телефона, и взгляд его упёрся в появившийся на пальме плод. Точнее, три плода: один банан зелёно-жёлтого цвета и две банановые кожуры.

–Этого не может быть! Кожура сама не растёт. Только вместе с бананом.

Пашарь поднялся, подошёл к пальме и трепетно ощупал недозрелый фрукт. Тут он обнаружил, что всё это привязано за нитки и сообразил, что банан и кожура выросли за те десять минут, пока его не было в кабинете. С диким яростным воплем он сорвал жёлтое чучело и выскочил в коридор. Ещё долго был слышен на всех этажах Управления его спотыкающийся топот и громоподобные попытки выяснить фамилию биолога-любителя, любезно украсившего заморскую пальму. Во фруктовом дизайне никто не сознался, но с тех пор на пальме периодически появлялись самые разнообразные плоды. От замороженной вишни до пустых консервных банок из-под ананасов. Душевная щедрость обнаружилась даже у тех сотрудников УВД, которые до этого ни разу не заходили в кабинет начальника уголовного розыска.

Напротив пальмы, у другой стены, располагался сейф и стол Дмитрия Юрьевича Овсова. Старший оперуполномоченный отогнал воспоминания полугодовой давности, обошёл серого стального монстра, закреплённого за ним, и, за одну минуту до начала рабочего дня, приступил к нелёгкой милицейской службе.

–Я здесь уже два часа! – Пашарь схватил уголовное дело со стола и спрятал его в сейф, – вызвали посреди ночи и вынужден работать, пока ты дрыхнешь.

–На то ты и начальник, – назидательным тоном ответил Овсов, – не нравится, адвокаты зарабатывают гораздо больше. И отсыпаются ежедневно, и коньячок попивают в любое время дня и ночи.

–А работать кто будет? – в голосе начальника уголовного розыска слышалось неподдельное трудолюбие.

–Кто умеет.

–Это что же, по-твоему, выходит, что я не умею?

–Нет, почему же, умеешь. Только работать надо было на диване, а не на столе. У тебя след на щеке остался.

Пашарь схватился за лицо, нащупал вмятину и принялся её растирать.

–Это производственная травма, – буркнул он сквозь пальцы правой руки.

–Ну, да, – согласился Овсов, – практически боевое ранение при выполнении служебного долга. Скоро медаль дадут.

–Не умничай. Тебя и так четыре трупа ожидают.

–А тебя?

–А меня моя жена.

–Живая?

–Ты что, сдурел? Что за глупые вопросы? – Пашарь вскочил, подошёл к дивану и развалился на нём. Чёрные брюки и синяя рубашка бесформенными пятнами расползлись в красном прямоугольнике. Пашарь закрыл глаза и через пару секунд открыл их, – А что, есть информация, что её хотят убрать? Из-за меня, наверное. Меня все воры боятся.

–Нет, у меня такой информации нет.