Дело о бюловском звере - [34]

Колени, стопы, пятки, пальцы. Сколько он их ни пытал щекоткой, иглой, молоточком, сгибал, разгибал, приподнимал, отпускал — никаких признаков сокращения мышц.

— Итак, что мы имеем. — Он уже и сам утомился: осмотр не дал никаких видимых результатов. — Отсутствуют все кожные, сухожильные и многие патологические рефлексы. Однако же усилием мысли вы можете вызвать некоторые подергивания в мышцах. Как я и предполагал, это некий род плегии, вызванный острым неврозом, не исключено даже, что истерическим припадком.

— Каким? Истерическим? — грозно свел брови генерал. Ему совсем не понравился диагноз, больше подходящий какой-нибудь нервной дамочке, а вовсе не ветерану англо-ашантийской войны. Но Иноземцев не обратил внимания на генераловы брови. Он вел дальше:

— Странно, что у вас нет пролежней и мышечной атрофии, а длительное пребывание в горизонтальном положении не сказалось на работе внутренних органов.

— Говорите яснее, доктор, — раздраженно бросил генерал. — Для меня эти медицинские словечки что абракадабра.

— От долгой жизни без движения вы бы выглядели иначе, — попытался растолковать Иноземцев. — Даже при истерическом параличе ваше тело одряхлело бы за три года.

Он обвел взглядом кровать. Смуглая грудь генерала ярко выделялась на белых простынях, на столе рядом колыхалась вода в графине. Он решил, что лучше умрет сегодня, но узнает, каковы границы актерства этого африканского мистификатора. Приблизившись к столику, Иноземцев налил в стакан, сделал вид, что подносит его к губам, и окатил пациента.

Ослепленный собственной выходкой, он на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что генерал лежит, как прежде, не сдвинулся ни на дюйм, только лицо его густо покраснело и стало почти черным от красноватого освещения.

— Черт знает что! — взревел он, тяжело дыша. — Что это вы себе позволяете?

Саввич бросился к барину и принялся вытирать его краем одеяла.

— Ой, что же вы наделали, — причитал старик, — я ведь только простыни сменил! Ай, как нехорошо! Ай, что же вы за доктор!

— Это часть осмотра, — пролепетал Иноземцев. — Я должен был проверить сочетательные рефлексы.

— Парализованы они, — накинулся на него Саввич чуть не с кулаками, — парализованы, Христом клянусь! Просто африканские боги даровали им такое здоровье. Ничто их не берет.

— Приношу глубочайшие извинения, — пятясь, продолжал бормотать Иноземцев. — Я пойду. Мне надобно подумать.

И, обогнув кровать, бросился к двери.

Он дернул дверную ручку и оказался в темном коридоре с одной свечой, оставленной сиротливо гореть на подоконнике. В отчаянии впился пальцами в волосы и заметался по кругу, точно пес, гоняющийся за собственным хвостом.

Что здесь происходит? К чему этот фарс? Для кого спектакль? Не болен генерал! Напротив, точно молодеет с годами. И ясно отчего: антропофаг он. Читал Иноземцев о чудотворной силе свежей крови и мяса. На других континентах существовали целые племена, практиковавшие каннибализм с целью возвысить мощь тела, продлить молодость и обрести бессмертие. Но неужели на пороге XX столетия, когда человечество изобрело электричество, самодвижущиеся экипажи и вот-вот покорит небо, а медицина встала на путь великих открытий Востока и призывает трезвомыслящих отказаться от пагубного мясоедения, здесь, в далекой глубинке, процветает чудовищный синдикат, поставивший на промышленные рельсы разведение человека?

Иноземцев сам не заметил, как попал на лестницу и спустился на несколько ступеней. Свет единственной свечи из коридора сюда не доходил. Ноги несли сами, а в голове лихорадочно возникали предположения, одно нелепее другого. А что, если это прорыв в медицине? Может так случиться, что эта горстка безумцев нашла эликсир молодости и таким странным способом пытается это скрыть?

Внезапно Иноземцев был схвачен — двумя руками за плечи, двумя за ноги. Он попытался крикнуть, но во рту оказался кляп. В темноте он не мог разглядеть даже теней злоумышленников. Не слышно было ни их дыхания, ни шагов. Приподняли и поволокли вниз, потом в дверь, дальше снова по лестнице, но уже куда-то наверх. Держали его так крепко, что пошевелиться, тем более вырваться Иноземцев не мог. Он перестал сопротивляться после нескольких попыток.

Потом вдруг осознал, что лишился воли не потому, что захватившие его невидимки были силачами. Просто кляп, который затолкали ему в рот, оказался пропитан эфиром.

Наконец тьма перед глазами рассеялась, показались очертания стрельчатых окон. Вспыхнуло воспоминание: множество крыс и Мими в лиловой амазонке.

Оружейная зала.

Эфир не только лишил его способности сопротивляться, но и избавил от страха. Иноземцев чуть не рухнул, когда руки, которые его держали, внезапно ослабли. Как мешок, его водрузили на некое подобие табурета. Он покачнулся, но упасть ему не дали.

Иноземцев почувствовал, как через голову ему перекинули петлю. Сердце остановилось. Его хотят вздернуть?

Только он успел удивиться, как внезапная вспышка света озарила зал. Он дернулся, табурет тотчас повалился. Боль пронзила шею. Он услышал хруст собственных позвонков. Сознание и свет померкли.

После смерти все вокруг снова светилось. Радужные блики били в лицо. Веяло прохладой, ароматом небесных цветов — почему-то в сочетании с уксусом. Светящаяся даль манила покоем.