Дело о бюловском звере - [31]

— Итак, что мы имеем. — Делин бросил взгляд на Иноземцева, который в очередной раз подавил зевок, утер глаза и, надев очки, приготовился внимать. — Имеем парализованного генерала, которого вы, кстати сказать, не осмотрели толком, потому и судить о его параличе мы не можем. Далее его супруга, по вашим словам, сама добродетель. Мадам с головой погрузилась в дела этой самой больницы для укушенных. Наконец, сами укушенные, которые вовсе не укушенные, а здоровые бывшие крепостные. Зачем-то их держат взаперти и опаивают снотворным. Да, еще щеголь управляющий, старый камердинер и воспитанница. И многочисленная прислуга.

— Вы позабыли о Мими, — осторожно напомнил Иван Несторович.

— Вы совершенно точно ее видели?

— Несомненно, как вас сейчас!

— Вы не совсем здорово выглядите, — нахмурился исправник. — Часто ли прибегаете к уколам?

Иноземцев замер. Догадался, мундирная душа, об экспериментах.

— Нечасто, — пробормотал он, опустив глаза и сцепив пальцы. — Я говорил, что занят научными исследованиями. Иногда приходится испытывать получившиеся вещества на себе.

— Вот оно как. И над чем вы изволите трудиться?

— Алкалоиды, фенолы. Пытался отыскать успокоительное, синтезировал даурицин, но вышло любопытное вещество. Исследование не окончено, делать выводы рано.

— Успели пристраститься, Иван Несторович, — вздохнул Делин.

— К чему? — Иноземцев побагровел, вдруг осознав, что исправник подозревает его в морфинизме. — Вовсе нет, вы меня неверно поняли!

— В нашем деле, господин доктор, необходимо отличать бредовые видения от яви. Кроме вашей, мне ни на чью помощь не приходится рассчитывать. А подозреваем мы с этой минуты всех — от генерала и племянницы до последнего слуги в доме и сиделки в чертовой богадельне. С вас я тоже теперь глаз не спущу, не сомневайтесь.

Иноземцев был багровым, но тотчас краска сошла с его лица.

— Итак, — Делин поднялся с кресла и потянулся, — имея сии скромные данные, вернемся к убийству фельдшерицы Екатерины Ильиничны Коноваловой. Она показала вам, где хранятся запасы лауданума. Стало быть, ее убили за то, что не оправдала доверия. По ее вине вы узнали, что больных давно опаивают снотворным, подавляя их волю.

— Тот, кто это сделал, вероятно, наивно полагал, что я, кончивший Императорскую военно-медицинскую академию, работавший под началом самого Ларионова, не замечу, что больные под дурманом.

— Вам же объяснили, зачем понадобилось снотворное, — подозрительно сузил глаза Делин.

— Да, но… — Иноземцев запнулся, бросил на исправника изумленный взгляд. — И вы считаете это правильным?

— За все время существования богадельни персонал привык к таковому лечению и не находил в нем ничего дурного. Они ведь «укушенные». Однако далее: Коновалова пытается удрать, но ей этого не позволяют и приканчивают, как собаку, а труп подбрасывают вместе с вашим револьвером в подвал. Да-с, эта особа была не из тех, кто верит в «укушенных», как прямодушная Акулина, к примеру. Но ведь и доктора, которых Натали Жановна приглашала, не имели ничего против снотворного, не то бы все эти сиделки с фельдшерицами это заметили. Не так ли, Иван Несторович? Вам ясен ход моих мыслей?

— Стало быть, такие доктора, — обиженно заметил Иноземцев. — Я полагаюсь на свой рассудок и на лекарский опыт и заявляю категорически, что больные здесь вовсе не больны. Это бывшие крепостные, превращенные в безвольные создания. И другие доктора, не будь они шарлатанами, обязаны были это подтвердить.

— Фельдшерица верит, что они опасны, — парировал Делин. — Вы так-таки отрицаете наотрез, что они могут быть действительно больны?

— Отрицаю решительно! Я потратил два дня, чтобы это понять. Возможно, их держат с какой-нибудь иной целью. — Иноземцев умолк, потому что с языка чуть не сорвалось об откорме для людоеда, но в голову тотчас пришла мысль, прекрасно объяснявшая все странности: — Держат, чтобы после тайно продать в рабство!

Делин хмыкнул.

— Очень интересное предположение. Но как вы объясните существование кладбища? Люди ведь умирают, и их хоронят. Я сопоставил умерших и похороненных — число совпадает.

— А я, изволите знать, ни разу пока не видел, как они умирают и что потом делают с покойниками.

— Надо выяснить, — поднял палец исправник. — Ваша идея касательно продажи в рабство мне нравится. А почему нет, собственно? Под сенью легенды о всякой нечисти можно творить безнаказанно, что заблагорассудится.

Делин приблизился к книжному шкафу, заваленному бумагами. Прошелся пальцем по корешкам, вынул семь тоненьких бюваров. Открывая поочередно каждый, стал читать:

— Первый страдал от пьянства, второй тоже, третий был замкнут и страдал нервным истощением, четвертый — морфинист. Доктор Фогель, знаете ли, имел отличительную особенность — все с альбомом под мышкой ходил, рисованием увлекался. Тоже, надобно заметить, был чрезвычайно замкнут. За сумасшедшего считали даже.

И покосился на Иноземцева.

— А не его ли нашли задранным волком? — воскликнул доктор.

Вот же она, связь: единственный хоть что-то соображающий человек среди всех этих пьяниц и морфинистов и трагический конец, тоже отличный от прочих. Все остальные доктора, кроме Фогеля, были самоубийцами.