Дело о бюловском звере - [30]

— Для устрашения, — механически подтвердил Иноземцев.

— Могу я вас попросить осмотреть тело погибшей? Хотелось бы услышать вашу оценку. Последнее время судебный врач Иннокентий Петрович не слишком смышлен. Да и везти его сюда не хотелось.

Прежде молча слушавшая Акулина Ивановна подалась вперед:

— Поглядите, доктор, нет ли укусов.

Исправник так на нее глянул, что бедная тотчас подалась назад, опустила голову.

— Почему ваши больные шумят среди ночи? — укоризненно поинтересовался он.

Иноземцев поглядел на чиновника и вдруг осердился на самого себя. Надо же, все это время носился, суетился и ни разу не выказал подобную сосредоточенность.

— Так ведь без лекарства они не уснут, — виновато ответила фельдшерица.

— Да, — тотчас нашелся Иван Несторович, — я разбил весь здешний лауданум, потому как рискнул предположить, что больных опаивают снотворным зря.

— Вот как? — заинтересовался уездный исправник. — Отчего вы рискнули так предположить?

— Оттого, что все как один здоровы, более того, о приписываемой им болезни не помнят. Но в больнице больным нравится. Я не могу судить, о какой болезни, пока не увижу ее истинного проявления.

— Вот точно так же рассуждал и Фогель — здешний уездный врач, которого нашли задранным волком. Он приступил к обязанностям доктора в богадельне, соблазнившись деревенским уединением. Не в себе был доктор, со странностями.

С этими словами исправник оценивающе оглядел Иноземцева. Вид доктора, очевидно, не внушил ему доверия.

— Вот как? — оживился Иноземцев.

— Может, вы осмотрите тело не затягивая? — Исправник достал из кармана носовой платок. — Здесь нечем дышать.

Иноземцев закатал рукава, уложил бедную Екатерину Ильиничну на спину и принялся снимать с нее одежду. Под сестринским халатом он с удивлением обнаружил дорожное платье.

— Смерть мгновенная, наступила часа три-четыре назад. — Он поморщился и вытер руки о полотенце, которое подала фельдшерица. — Причина смерти — сквозное пулевое ранение в голову. Лобная доля… Пуля прошла через мозжечок, верно, задела мозолистое тело, свод мозга и вышла через затылок. Стреляли в упор — ожог на коже, порох. Еще, рискну предположить, убийца был выше ростом.

— Хм, верно, — буркнул исправник.

— Укусов на теле нет, извольте видеть, Акулина Ивановна, как нет и других следов насилия. Крови потеряно довольно, — продолжал Иноземцев, — но здесь ее нигде нет, не считая пары пятен на вуали. Очевидно, ее убили не в этом подвале.

— Очевидно, — сквозь зубы процедил Делин. Не было понятно, то ли он недоволен, то ли это его всегдашнее угрюмство.

— И пуля… — с осторожностью добавил Иноземцев.

— Не найдена, — отрезал исправник. — Все, довольно. Все наверх. Вы, Акулина Ивановна, усмирите наконец ваших подопечных. А мы с вами, — он ткнул Иноземцева в надетый по-прежнему наизнанку жилет, — едемте в город.

По дороге Иноземцев пытался изложить, что с ним происходило в проклятой Бюловке с момента приезда, но обстоятельный Делин потребовал прежде рассказа о петербургском прошлом. Добрый час, пока оба не переступили порог городской управы, пришлось отвечать на вопросы о учебе и работе в больнице. Может, побаивался ушей урядников, потому и тянул? Видно было, что исправник не доверяет никому. Да и не удивительно, к столь странной истории мог быть причастен каждый.

— А теперь, Иван Несторович, рассказывайте, как оказались в Бюловке. — Делин уселся в потертое кресло за казенным столом, а Иноземцеву кивнул на стул.

Уездное полицейское управление находилось на окраине Т-ска в здании бывшего земского суда, упраздненного лет пятнадцать назад по причине полицейской реформы. Напротив располагалась пожарная охрана — обветшалый особняк екатерининских времен, освещенный тусклым светом единственного фонаря.

Стояла глубокая ночь. Керосиновая лампа выхватывала из тьмы лица — усталое Иноземцева и сосредоточенное Делина.

— Понимаю, вам случилось провести не лучшие дни и вы порядком вымотаны — вижу это по вашим тяжелым векам и покрасневшим глазам. Но дело, Иван Несторович, не терпит отлагательств. Убийство! Не приведи господь, за ним последует другое, третье. Этим пахло! Я не хочу, чтобы на моем участке ходили слухи о людоедах, а богатая иностранка наживалась или тешила свою нездоровую фантазию.

Иноземцев выпрямился, сложил, точно гимназист, руки на коленях и приступил к рассказу. Начал с того, как впервые увидел Натали Жановну в докторской Обуховке, рядом с Ларионовым, как отправился по его рекомендации в Т-скую губернию служить в уездной больнице, которая на самом деле оказалась приватной богадельней. Не забыл о сплетнях и перешептываниях, что слышал в пути. Немного призадумавшись, решил все же не утаивать встречу с Мими. Пересказал легенду — все, что услышал от Ульяны. Когда заметил, с каким вниманием слушает исправник, стал усердствовать в деталях, но вовремя остановился. Не хотелось признаваться, что он немного не в себе, что надышался, проводя опыты. О разговоре с барыней Тимофеевой о сатрапии генерала умолчал. Прежде чем он самолично не убедится, что Натали Жановна виновна, выдавать ее он не имеет права. Напротив, Иван Несторович особо подчеркнул, что нашел в ней особу самоотверженную и великодушную, и слово в слово передал историю приказчика о строительстве богадельни и мольбах помещицы принять помощь.