Дело о бледном вампире - [17]

Катька огорчилась не меньше Ромки.

— Но кто, кто это мог быть?

Ромка пожал плечами и попросил:

— Пойди посмотри, не проснулась ли бабуля. Может быть, она нам скажет, кто к ней приходил.

Глава VIII ТАИНСТВЕННЫЙ САША

Из соседней комнаты до ребят донесся шорох, и они бросились туда.

Хозяйка дома проснулась. Она приподнялась, увидела Катьку и чуть слышно сказала:

— Это ты, деточка? А когда ты пришла? Я не слышала. Я сейчас, сейчас встану.

Но, закрыв глаза, старушка уронила голову на подушку.

— Ей надо бы чаю, крепкого и горячего, — прошептала Катька.

— От крепкого чая может сердце заболеть, — возразила Лешка.

— Ну, тогда просто горячего. Идите готовьте, чего зря стоять? — прикрикнул на девчонок Ромка и, увидев, что Серафима Ивановна вновь открыла глаза, участливо спросил: — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо. — Старушка увидела, что лежит в одежде на собственной кровати. — Что такое со мной? А где Саша?

— Какой Саша? — насторожился Ромка.

— Мариночкин знакомый. Ох, как же неудобно вышло — ко мне пришел такой симпатичный молодой человек, мы с ним обо всем разговаривали, а я вдруг взяла и заснула. Не помню даже, как до кровати добралась. Сколько же я спала? А Мариночка где? Она была здесь? А еще у меня, кажется, врачи были. Я помню все, только как-то смутно. Так скажите же мне, что произошло?

Ромка кашлянул.

— Ну, когда Марина к вам пришла, дверь у вас была открыта, а вы лежали без движения. Она испугалась и «скорую помощь» вызвала. Теперь врачи уже уехали, а Марина в свой театр ушла. Из-за всего этого она на репетицию опоздала.

В комнату вернулись Лешка с Катькой. Лешка принесла стакан с чаем в металлическом подстаканнике, а Катька — блюдечко с куском торта.

— Мы у вас немножко похозяйничали, — сказала Лешка, подавая старушке подстаканник.

Серафима Ивановна взяла его за ручку и отпила немного чаю. Руки у нее дрожали, и стакан дребезжал в подстаканнике. Ромка вспомнил, что точно такой же подстаканник был у его бабушки, и она тоже пила чай только из него и непременно с сахаром вприкуску.

— Старая совсем стала, — извиняющимся тоном произнесла старушка. — Когда-то это должно было случиться. Я и так долго держалась.

— Что должно случиться? — не поняла Лешка.

— Как что? Обмороки, провалы в памяти. Нормальное проявление старости. Она, знаете, не радость. Неужели я не смогу больше сама себя обслуживать? Больше всего этого боюсь.

— А вы всегда на ночь снотворное пьете? — спросил Ромка. — Наша бабушка его каждый раз перед сном принимала.

Серафима Ивановна удивленно на него посмотрела.

— Нет, с чего ты взял? Я вообще не пью снотворного. У меня его и не было отродясь. Если только валерьянку приму когда или корвалол. Чтобы обходиться без таблеток, я обычно вот как делаю. Встаю рано-рано утром и потом, днем, стараюсь не спать, даже если очень хочется. Тогда вечером засыпаю довольно быстро. Впрочем, не всегда, — созналась старушка, глядя на детей ясными глазами.

Повернувшись, она взглянула на стоящий у окна стол. Там лежал старый выцветший фотоснимок. Ромка взял его в руки. С карточки на него смотрели трое молодых солдат с касками в руках. Он перевел глаза на висевшую на стене свадебную фотографию. Сомнений не было — муж Серафимы Ивановны и солдат слева на пожелтевшем снимке был одним и тем же человеком.

— Дай-ка мне, пожалуйста. — Старушка поднесла фотографию к глазам и ахнула: — А вчера двое было.

— Кого двое? — не понял Ромка.

— Да солдат же. Снимок стал другим. Как это могло случиться? Или память меня и впрямь подводит?

— А вы постарайтесь припомнить все по порядку, — посоветовала Лешка.

— Сейчас, сейчас. Значит, Саша принес мне фотокарточку, и на ней было двое: мой Коля и Володя, Мариночкин дедушка. А сейчас их трое. Неужели я третьего не заметила? Но я так долго разглядывала своего Колю и его друга… Как же так?

— Но этот снимок принесла Марина, а не Саша. И не вчера, а сегодня! — воскликнул Ромка. — А Саша, значит, свой забрал. А память вас не подводит.

— Правда? Значит, я ничего не перепутала?

— Не перепутали. Но откуда взялся этот Саша? И когда он у вас был?

— Так вчера же. Сейчас день? — Старушка перевела глаза на угол комнаты. Там висели старые-престарые ходики. Одна гиря опустилась на пол, отчего часы остановились.

— Подтяните, пожалуйста, гирю, — попросила она. — Да скажите, который час.

Ромка потянул за цепь и, взглянув на свои часы, присвистнул.

— Ого! Третий час.

— Десять минут третьего, — уточнила Лешка и встала на стул, чтобы перевести стрелки.

— Да что вы! Я никогда столько не спала, просыпаюсь всегда с петухами. — Старушка попробовала встать, но не смогла и привалилась к стенке. Лешка подложила ей под спину подушку.

— Вы мне о Саше расскажите. Кто он такой? — затеребил ее Ромка.

— Саша? О, это очень приятный молодой человек. Его ко мне Мариночка прислала. Он после тебя пришел. Принес мне фотокарточку Коли и Володи и торт еще, в коробке. Вот этот. — Она указала на темный кусочек «Праги». — Я чай согрела, мы стали его пить. И он меня о Коле расспрашивал, о прошлом. Я теперь так редко с кем-нибудь разговариваю, все одна и одна, да и жизнь наша теперь никого не интересует, а Саша таким внимательным казался, таким вежливым. И надо же было такому случиться: в самый разгар нашего разговора меня вдруг в сон потянуло. Я легла и уснула, а он ушел, чтобы не мешать. Обидно-то как! Не придет, конечно, больше.