Дело незалежных дервишей - [34]

— Наставник… — потрясенно выдохнул Олежень, наблюдая, как Баг отклеил второй ус и хладнокровно принялся за бороду.

— Прошу вас сохранять хладнокровие, единочаятель Фочикян, — вежливо попросил его Баг. — Государственная необходимость. Так бывает.

Однако Олежень некоторое время никак не мог взять в толк, что так все же бывает и что бродячий даос внезапно может превратиться в человека средних лет с решительным лицом и с дающей большие полномочия пайцзой в рукаве.

Собака Аля, напротив, выказала мало интереса к происходящему. Понаблюдав за хозяином и его странным гостем, она уныло вздохнула, потом чихнула, некоторое время трясла башкой после чиха – на предмет устаканить содрогнувшиеся мысли, наверное, — а потом лениво покинула помещение. Собаке было безнадежно жарко.

Не таков оказался Фочикян. Он моментально превратился в назойливого журналиста и обрушил град вопросов на Бага – сначала осторожных, а потом все более смелых. Его интересовало буквально все: зачем ланчжун Управления внешней охраны из самой Александрии Невской переоделся даосом, по какому поводу драгоценный преждерожденный в таком виде посетил Асланiв, нельзя ли будет получить исключительное право на серию репортажей о пребывании Бага в городе, и наконец – знает ли драгоценный преждерожденный о том, что он сильно похож на членосборный портрет зловещего убийцы, недавно показанный в новостях по телевизору.

Фочикян для убедительности даже включил свой ноутбук, вышел на новостной асланiвський сервер и развернул компьютер экраном к Багу – вот вам, пожалуйста, ну очень, очень похож. Вы, преждерожденный, зачем убили этого Хикмета? Я и сам отношусь к дервишам с подозрением, да что там! — плохо я к ним отношусь, и они меня не любят, вы сами видели, но все же: зачем вы его зарезали?!

Баг не чувствовал за молодым человеком никакого второго дна – опыт подсказывал ему, что Фочикян именно тот, кто есть, а не маскирующийся под журналиста сподвижник местных человеконарушителей или тех же незалежных дервишей. Честное, открытое лицо Фочикяна с редкими и жесткими как проволока волосками усиков над верхней губой внушало доверие. И Баг весьма убедительно заверил молодого человека в том, что не резал покойного Хикмета, а лишь следил за ним.

— Всего я вам, преждерожденный Фочикян, сейчас рассказать не могу, — жестом остановил поток вопросов Баг, — но интервью дам. Потом. Если захотите. Со своей стороны не могу не обратиться к вам, Олежень, с просьбой о помощи. Я вижу, вы человек информированный…

Перспектива оказать помощь столичному чиновнику, который со всей очевидностью не настроен в пользу незалежных дервишей и местных властей, необычайно вдохновила правдолюбивого Фочикяна, и он с жаром молодости принялся вываливать на Бага вороха самых разнообразных и пестрых сведений, иллюстрируя свои слова многочисленными фотографиями, по мере необходимости извлекаемыми с жесткого диска или прямо из сети на экран его драгоценного ноутбука.

Незаметно наступило утро и плавно перешло в знойный асланiвський день.

Ничего принципиально нового Баг поначалу не узнал. С энтузиазмом читаемая Фочикяном лекция – после того, как Баг не за страх, а за совесть много часов проработал с посвященными Асланiву закрытыми и полузакрытыми файлами родного Управления – не слишком впечатляла. Скорее, Багу было представлено множество мелких деталей, уточняющих картину нынешней асланiвськой жизни. И только.

Но постепенно пошла информация более камерная, можно даже сказать, интимная, и просто-таки неоценимого свойства.

Поражало количество фотографий, посвященных раскопам. И явно официальных, сделанных с одобрения властей – на них учащиеся медресе представали счастливыми и чистенькими мальчиками и девочками, с упоением возящимися среди аккуратных куч извлеченного грунта с лопатами, метлами, метелками и даже лупами; они с восторгом что-то там находили историческое и в пароксизмах счастья со всех ног неслись показывать находки старшим, все тем же легко узнаваемым по одеянию дервишам, уж один-то из которых обязательно маячил на фоне титанического древнекопания. На неофициальных же картина несколько менялась: дети уже не были такими чистенькими, а функции были четко разделены – девочки копали землю как маленькие экскаваторы, а мальчики, не принимая участия в низменном труде, бдительно бродили вокруг ям и куч с автоматами и ружьями в руках.

Перебирая снимки, Баг в очередной раз удивился, сколь похожи модели на настоящее оружие.

— И что, — поинтересовался он, — много всяких древностей уже откопали? Весь город, мне кажется, трудится.

Олежень сделал большие глаза.

— Ну да! Откопали много всякой всячины. Да только чует мое сердце, дело в другом. И я, знаете ли, догадываюсь, в чем. Они, может, и сами в большинстве не догадываются – а я догадываюсь… О, я всегда много о чем типа догадываюсь! Я, знаете ли, всегда быстро как бы догадываюсь!

— И о чем же вы в данном случае, гм, как бы догадываетесь? — терпеливо и спокойно спросил Баг.

Фочикян сделал страшные глаза.

— Нашего начальника уезда, драгоценного преждерожденного Кучума, три года назад народ в числе иных типа выдвинул на пост, и после того, как Кур-али Бейбаба Кучум сдал экзамены лучше прочих, князь как бы утвердил его