Дело незалежных дервишей - [28]

Даос выпрямился и удобнее перехватил посох.

На площадь вырвались запыхавшиеся преследователи.

Две повозки осветили фарами замерших у стены даоса и Фочикяна.

— Ну шо? — послышался знакомый гадкий голос. — Прийихали, хлопчики?

В свете фар возникли приближающиеся силуэты числом больше десятка, впереди – поверженный даосом в шинке бородач. Жертва стула.

Олежень затравленно оглянулся.

— Быстро бегаете… — продолжал бородач, поигрывая внушительных размеров тесаком. — Да не убёгли! Таперича потолкуем?

Даос легким движением руки задвинул Олеженя за спину.

— Знающий не говорит, — с доброй улыбкой заметил он надвигающимся злодеям.

Тут раздался внезапный звон и света стало вполовину меньше. В круг преследователей, небрежно разорвав его – пара злодеев полетела кувырком – вступила новая фигура.

Перед даосом и Олеженем стоял гигант в рваном халате неопределенного цвета, увешанном разноцветными ленточками и небрежно, крупными стяжками, кое-где зашитом. Из халата выпирала могучая волосатая грудь, на коей покоились талисманы в матерчатых мешочках; выше располагалось одухотворенное лицо, средоточием которого были большие, живые глаза, наполненные озорным и чуточку безумным блеском. Буйные власы явившегося были собраны в хвост на затылке и ниспадали на спину. Через левое плечо была перекинута холщовая старая сумка, а на правом преспокойно сидел средних размеров невзрачный попугай и со скукой во взоре наблюдал собравшихся.

Злодеи застыли, пораженные явлением.

— Яки из деяний достойнее других? — громовым голосом вопросил пришедший и указал перстом на даоса и спрятавшегося за ним Олеженя. — Вы! — Всколыхнулись ленточки.

— К-когда умираешь, а язык твой как бы свеж поминанием Всевышнего, — пискнул Олежень.

— А-а-а-а!!! Иблисова дытына!!! — Нервы одного из злодеев не выдержали и он с палкой в руках ринулся на хвостоволосого гиганта, — но тот, не поворачиваясь, нанес бегущему стенобитный удар босой ногой невиданного в природе размера.

— Чти Коран, чти Коран, — назидательно проскрипел попугай.

— Добре, Бабрак, добре, — счастливо улыбнулся гигант и продолжил прерванный допрос: — У чем цель хаджа?

— А… в поминании Аллаха… через посещение Его дома и возбуждение страсти к Аллаху через встречу с Ним, — отвечал Олежень.

Попугай кивнул.

— Осанна! — удовлетворенно заключил гигант и развернулся лицом к нападавшим. Те, будто опомнившись, с неразборчивым ревом кинулись на него.

— Знай, шо суть и цель богопоклонения заключаются в поминании Всевышнего, шо столп веры для мусульманина – намаз, шо цель намаза – поминание Всевышнего… — разъяснял нападающим гигант, сокрушая их ногами и кулаками. Изловил могучей дланью пытавшегося проскользнуть мимо него. Сильно встряхнул, как бы стараясь, чтобы изрекаемые им истины наиболее сообразным образом улеглись в мозгу противника, а затем, обращаясь непосредственно к потрясенному, продолжил: — А цель поста – уменьшение плотских страстей до разумной малости! Уменьшай страсти! Завжды уменьшай! — И потрясенный с протяжным воплем полетел в сторону повозок.

— Наставник… — прошептал Олежень на ухо даосу, — наставник… тут есть дверь, быстрее!

Позади них в стене и впрямь обнаружилась неприметная дверь. Олежень распахнул ее. Закрывая за собой дверь, Фэй-юнь обернулся и увидел, что гигант, отобрав у бородатого главаря тесак, притянул несчастного чернохалатника к себе – ноги бородача болтались в воздухе – и вдумчиво втолковывает ему, периодически встряхивая для убедительности:

— Знай, шо зикр бывает четырех ступеней. Первая – когда он проговаривается без участия сердца. Вторая – когда он бывает в сердце, но не поселяется там и не оседает. Третья…

В чем состоит третья ступень, Фэй-юнь не дослушал, закрыл дверь и припер ее обнаруженным неподалеку внушительным ящиком.

Они оказались в каком-то темном дворе, и Олежень скользнул куда-то вбок:

— Наставник!

Последовав за ним, даос обнаружил, что Фочикян подтягивается на нижних ступенях пожарной лестницы. Фэй-янь легко прыгнул следом. Сумка с ноутбуком колотила стремительно взбирающегося вверх Олеженя по тощему заду.

Через пару минут они уже были на крыше.

Над Асланiвом раскинулось бездонное звездное небо. Легкий ветерок шуршал в кронах каштанов где-то под ногами беглецов – дом насчитывал восемь этажей.

— Переждем здесь, — решил Олежень, усаживаясь у трубы и утирая пот.

— А что это такое было, почтенный Олежень? — спросил даос, опускаясь на черепицу рядом. — Кто этот добрый человек?

— Высокий-то? О, это блаженный суфий Хисм-улла, — улыбнулся в темноте Фочикян, с некоторой опаской проверяя в то же время целостность ноутбука, — Асланiвськая достопримечательность. В высшей степени достойный правоверный. Славен тем, что как бы знает наизусть монументальный труд великого Абу Хамида ал-Газали «Эликсир счастья». От этого и умом типа тронулся. Очень он не любит, когда кто-то не знает «Эликсира». Но тише…

— Аллах Всевышний, ниспошли мне милость в чтении Корана и преврати его для меня в вождя, и свет, и руководство… — разносился внизу трубный глас блаженного суфия, сопровождаемый звучными вразумляющими ударами и неразборчивыми, но донельзя сварливыми репликами попугая по имени Бабрак. — Читайте Коран, ведь каждый произнесенный из него звук будет оценен, как десять благодеяний…