Дело мерзкого снеговика - [13]

– Но я вовсе не говорю, что здесь кто-то замешан. Должно быть, эта скотина просто что-то съела.

– Кто давал Царапке блюдце молока? – спросил Найджел.

Вилл Дайке преодолел возникшее замешательство и ответил:

– Бетти.

– Ну, это уже абсурд! – фыркнула мисс Эйнсли. – Бетти на такое не способна. Она терпеть не может животных.

– К сожалению, – поправил ее Вилл Дайке, – я видел это своими глазами.

– Возможно, кто-то попросил ее? – Найджел обвел вопросительным взглядом гостей. Те качали головами или сидели неподвижно. – Что ж, тогда мне самому придется спросить ее.

– Проклятье! – вдруг взорвался Вилл Дайке. – Это что – полицейское расследование? Почему все обвинения вечно сыплются на Бетти?

– Не будьте крикливым дураком, Дайке, – злобно ввернула мисс Эйнсли, – вы просто попались к Бетти на крючок, вот и вообразили ее ангелом небесным. Вы, скажу я вам…

– Придержи язык, сука! – заорал Вилл Дайке.

Это прозвучало как что-то невероятное, словно гром среди ясного неба. Найджел почувствовал себя нехорошо. Даже те зловещие ветерки, что носились над обеденным столом, не предвещали такого шторма. В этом доме нервы так оголены, что малейшее их касание вызывало скандал. Лишь миссис Ресторик собралась и держала себя степенно – если только это не было обычной и грозной рассеянностью смерча. Общество направилось к ступенькам за дверью. Внизу подали заключительный фуршет, а затем шофер Хиварда отвез компанию домой, в Дауэр-Хаус. Найджела и Джорджию пригласили прийти завтра, ранним утром.

Спустя полчаса, уже лежа в постели, они делились друг с другом мнениями:

– Дорогой, может, мы лучше не пойдем? – говорила Джорджия. – Мне там не нравится. Я в жизни так не пугалась.

Услышав просительную интонацию в словах Джорджии – женщины, которая в свои тридцать пять лет бывала в опасности чаще, чем кто-то другой, – Найджел вдруг понял, что ее слова не лишены смысла.

– А что тебя особенно испугало?

– Эндрю Ресторик, когда он сказал, что один из гостей «упоен злом». Один из этих трех примеров. Ты же видел, он говорил всерьез, а не тянул никакие жилы.

– Я тоже об этом подумал, – проговорил Найджел.

– Кларисса все об этом знает. Дело с котом – только предлог, чтобы ты приехал.

– Кого же имел в виду Эндрю? Думаешь, Элизабет? Помнишь, Кларисса сказала: «Я бы хотела, чтобы вы избавили Элизабет Ресторик от проклятья»? Думаю, все это не совсем в моих силах.

– А помнишь, когда мы только что приехали и Кларисса спросила, не побудет ли Элизабет сегодня с нами, – как все странно притихли? Как они молча глазели друг на друга?

– Да. Мне подумалось, что каждый связан с Элизабет какой-то тайной, и все старались украдкой подсмотреть, не догадываются ли об этом остальные. По-моему, старательно отводить глаза – самая что ни на есть понятная оборонительная реакция, для тех, у кого есть какая-то общая тайна.

– И тогда гипотеза о скрытности Элизабет, которая к нам не выходит, сразу проваливается. В ней должно быть что-то особенное. Стоило упомянуть ее имя, как кто-нибудь обязательно начинал выкидывать номера или выходить из себя.

– Ладно, давай пока не будем об этом. Надо будет узнать, что там творится на самом деле. Меня волнует другое – будет ли она завтра достаточно здорова, чтобы я смог с ней увидеться. Мне просто не дает покоя вопрос: от чего доктор Боган ее лечит?

На другой день Найджелу удалось увидеться с Элизабет Ресторик, но совсем не при тех обстоятельствах, которые он предполагал. Когда на следующее утро они прибыли в Истерхем-Мэнор и, увязая в снегу, добрались до двери, ее открыл дворецкий. Его жирное, белое лицо дрожало, как желе. Срывающимся голосом он сказал:

– Миссис Ресторик поручила мне привести вас в ее комнату. О, сэр, случилось самое ужасное. Мисс Элизабет… – Его голос осел.

– Ей что – хуже?

– Она мертва, мадам. Милли нашла ее сегодня утром. Мертвой.

– О, прошу прощения. Мы и не знали, что ей было так худо. По-моему, им не захочется, чтобы мы… пожалуйста, передайте наши глубочайшие соболезнования…

– Миссис Ресторик строго наказала мне пригласить вас к ней. Дело в том, сэр, – дворецкий сглотнул, – что мисс Элизабет… повесилась.

Глава 5

Господь, что создавал когда-то шею,

Не чаял ей такого примененья.

А.Э. Хаусман

Пока они ждали в комнате миссис Ресторик, Найджел углубился в воспоминания об одном своем старом деле: главную роль в разгадке сыграла тогда юная ирландка, которая покончила с собой в другой стране и за несколько лет до этого. Поначалу он знал о Джудит так же мало, как теперь – об Элизабет. Лицо Джудит он видел только на старой фотографии. Элизабет была почти такой же таинственной участницей драмы – он знал о ней очень мало, только то, что мисс Кэвендиш рассказывала два дня назад: что Элизабет унаследовала дурной норов семьи Ресториков и что она была красива. А еще – то, что всю прошлую ночь при каждом упоминании ее имени вспыхивала агрессия.

Появилась Шарлотта Ресторик. Потрясение и горе сорвали с ее лица некоторую искусственность в речи и манерах, открыв тихое достоинство, сильно тронувшее Найджела. Глядя на изможденные черты, он почувствовал, что трагедия нанесла по ней самый сильный удар. Джорджия постаралась утешить ее. Шарлотта принимала все с мягким благородством, делавшим эти попытки еще неуместнее; наконец она обратилась к Найджелу: