Дело командующего Балтийским флотом А. М. Щастного - [8]
Обстоятельства исследуемого дела дают основания полагать, что на арест и осуждение Щастного так или иначе действительно повлияли три взаимосвязанных события: Брест-Литовский мирный договор, Ледовый поход и мятеж Минной дивизии.
Рассмотрим их подробнее.
Согласно пятому пункту Брестского договора, суда российского флота должны были сосредоточиться в русских портах, в противном случае они подлежали разоружению. В особо опасном положении оказался Балтийский флот, базировавшийся к тому времени в Гельсингфорсе (ныне – Хельсинки). Тяжелая ледовая обстановка в Финском заливе крайне осложняла переход кораблей в Кронштадт. Приход к власти в Финляндии антисоветских сил (белофиннов) и высадка на финской территории (на полуострове Ганге) в начале апреля германских войск создавали реальную угрозу захвата Балтфлота.
Боевая ценность флота к тому времени упала до нуля, а процесс распада его боевой организации и дисциплины только увеличивал опасность непредсказуемых действий со стороны флота. По существу это означало: флот и в Кронштадте, и в Новороссийске по-прежнему оставался «дамокловым мечом» над Брестским договором. В майские дни 1918 года большевики оказались перед жестким выбором – или надежно подчинить флот, или уничтожить его.
Между тем ряд историков полагают, что хитрость большевиков «оказалась игрушкой в руках грубой немецкой силы… Троцкий не перестал исполнять приказания
Германии, данные ему как генералом Гофманом в Брест-Литовске, так и в Петрограде, непосредственно от Русского отде-ла немецкого Генерального Штаба… Троцкий поэтому справедливо обвиняется в подготовке и постановке последнего театрального акта»[17].
Народный комиссар по морским делам Павел Ефимович Дыбенко
Включал ли этот театральный акт наиболее драматическую сцену об уничтожении флота или о его передаче своим спонсорам? Исключать этого нельзя. Но по причине нехватки доказательной базы однозначного ответа нет и сегодня.
Для понимания сложившейся ситуации следует заметить, что флот еще с начала 1917 года являлся ареной борьбы между Временным правительством и большевиками. Первое, поддерживая Антанту, стояло за войну до победы и, следовательно, за сохранение и укрепление флота. Проводником этой линии был контр-адмирал А.В. Развозов. Большевики, напротив, развернули подрывную работу, направленную на развал флота, приведение его в небоеспособное состояние. И в то же время активно использовали революционно настроенных моряков в качестве своего боевого авангарда. Их лидером являлся руководитель Центробалта П.Е. Дыбенко.
Контр-адмирал Александр Владимирович Развозов, последний командующий флотом Балтийского моря до революции
Между тем к весне 1918 года ситуация резко усложнилась. Мало того, что пришла пора оплачивать векселя, щедро розданные в борьбе за власть, так и сама власть, завоеванная в том числе при помощи этих векселей и боевого авангарда, висела в эти дни буквально на волоске. Численность большевистской партии уменьшилась более чем в два раза. Экономика была полностью развалена. Реальной стала угроза голода. А главное – флот стал представлять для власти реальную угрозу. Демобилизация и деморализация, массовое увольнение офицеров и массовое разбазаривание военного имущества не оставляли никаких надежд на использование флота в качестве боевой силы. Немецкий Генштаб неоднократно высказывал неудовольствие по поводу неуправляемости флота при большевиках.
Если и существовали какие-то германо-большевистские планы по поводу дальнейшей судьбы флота, то их ломали, с одной стороны, такие преданные погибающему Отечеству офицеры, как А.М. Щастный, а с другой – матросская анархистско-бандитская вольница, нападавшая по собственной инициативе на немецкие отряды.
Непредсказуемость действий со стороны флота возрастала с каждым днем. Выбор для большевиков был жестким: людей – подчинить, корабли – уничтожить (по просьбе англичан) либо передать немцам. При таком положении всего одна строчка в пятом пункте Брест-Литовского договора – Россия должна немедленно демобилизовать свои войска, а военные суда отвести в русские гавани и немедленно разоружить – явно не решала проблемы сторон. Поэтому нельзя исключить, что для разрешения этой сложной политической комбинации были приняты какие-то дополнительные секретные соглашения. Пусть даже в устной форме. Лишь недавно, например, стало известно, что в обстановке крайней секретности в соответствии с устными договоренностями в Брест-Литовске 27 августа 1918 года в Берлине были подписаны соглашения, гласившие: «Россия соглашается выплатить Германии сумму в шесть миллиардов марок»[18]. Поэтому нельзя исключить, что в будущем могут появиться новые доказательства, подтверждающие вывод А.М. Щастного о том, что непосредственно в ходе переговоров в Брест-Литовске были достигнуты какие-то договоренности касательно судьбы флота.
Организованная и проведенная командующим флота операция по его перебазированию из Ревеля (Таллина) и Гельсингфорса (Хельсинки) в Кронштадт в феврале – мае 1918 года известна в истории под названием Ледового похода. Необходимость разработки и осуществления этой беспримерной для отечественного флота стратегической операции возникла вследствие заключения большевиками Брест-Литовского мирного договора и их авантюристической двойственной политики. Они давали Центробалту крайне расплывчатые и противоречивые указания, касавшиеся дальнейшей судьбы флота. А кайзеровские войска тем временем продолжали наступать. Угроза захвата флота стала реальностью. В феврале, за неделю до захвата Ревеля немцами, флот был перебазирован из Ревеля в Гельсингфорс. Однако и там обстановка становилась критической. Новая угроза захвата и уничтожения флота исходила как от белофинских войск, руководимых Маннергеймом, так и от появившихся там вскоре частей кайзеровской Балтийской дивизии. Немцы спешно признали белофинское правительство, не без оснований полагая, что с помощью этого дипломатического маневра Балтийский флот окажется в ледяной западне. Ведь по условиям договора, подписанного в эти дни в Брест-Литовске, Россия должна была перевести флот в свои порты, а этого, по их мнению, не позволяла сделать ледовая обстановка. Или остаться в Гельсингфорсе и полностью разоружиться, что вполне могло вписываться в контекст секретных договоренностей с Троцким по поводу передачи русского флота Германии в качестве платы за финансирование ею большевистской партии.
