Дело командующего Балтийским флотом А. М. Щастного - [27]

Троцкий: Было отдано распоряжение, в случае нападения неприятеля обороняться и защищаться, в случае невозможности обороняться – уничтожить форт. Относительно флота было аналогичное распоряжение. Известно ли Вам, что вокруг приказа о подготовке к уничтожению флота велась определенная агитация в Кронштадте и на флоте?

Щастный: Это мне известно, я принял меры, чтобы прекратить это.

Троцкий: Не говорили ли там, например, что единственное творчество, которое проявило правительство по отношению к флоту, – это телеграмма об уничтожении флота?

Щастный: Говорили, что последний оплот подхода к Петрограду был взорван, и когда на съезде принял участие военный отдел, то он дал разъяснение, почему был взорван, так как защищать было затруднительно.

Троцкий: Требовали ли вы отдачи его под суд, или покрыли его?

Щастный: Я не покрывал его, потому что была назначена особая следственная комиссия, которая расследует степень виновности и дальше будет предложено вам отдать ли его под суд.

Троцкий: Я не ставил вопроса о вашем участии, но сказал, что вы берете ответственность за вашего подчиненного. В этом смысле ответ ложится на морскую коллегию, на СНК и на ЦИК. Я не говорю об этой ответственности, потому что в этом смысле ответственность ложится за каждого взломщика во флоте. Но здесь вы сказали, что несете ответственность; я понял, что вы солидарны с Артамоновым[68].

Щастный: Только в той мере, что старший начальник должен отвечать за действия подчиненного.

Троцкий: Так что вы считали целесообразным приказ о передаче морского имущества промышленному комитету. Прошу отметить, что бывший начальник Морских сил считал его целесообразным и рассматривал его не как организацию военную или орган хозяйственный, а как меру чисто юридического формального порядка в интересах заботливости о спасении народного имущества. Не было ли в дальнейшем так, что народно-промышленный комитет понял это в смысле распоряжения этим имуществом?

Щастный: Он понял, что нужно приступить к вывозу наиболее ценного. (Вопрос о назначении комиссаров в Петроградский порт)

Троцкий: Расширение флота затрудняло комиссара?

Щастный: Я должен сказать, что когда обратились ко мне с заявлением, что надо иметь одного комиссара, который был бы связан со всеми задачами, которые лежат в порту. Как вы знаете, мы разбросаны, у нас за мостами стоят миноносцы. Для тех же задач, которые лежат вне порта, надо иметь второго комиссара.

Троцкий: Чья инициатива была в этом деле?

Щастный: Об этом просил назначенный вами командир.

Троцкий: Стало быть, о назначении второго комиссара ходатайствовал перед бывшим начальником Морских сил назначенный им командир порта. А кто выдвинул кандидатуру?

Щастный: Выдвинул его Совет комиссаров.

Троцкий: Скажите, что вам известно о деятельности Лисаневича, Засимука и Михайлова?[69]

Щастный: Так как их выступление было отчасти политическое, то я не входил в него.

Троцкий: Они не показывали в своем чисто политическом разъяснении, в которое вы не входили, что офицеры не верят, что после захвата наших земель правительство могло отстаивать Россию, и не показывали на карту?

Щастный: Может быть, показывали, но я не знаю.

Троцкий: Не говорили ли они, что единственное творчество, которое проявило правительство по отношению к флоту, состояло в той телеграмме!

Щастный: Я не говорил.

Троцкий: Да, это я понял, что вы не входили в политические вопросы, а им инкриминируется агитация такого типа.

Щастный: У меня сделана пометка, где говорится, что я всемерно осуждал выступления офицеров по политическим вопросам.

Троцкий: Нельзя ли поинтересоваться, поскольку вы входили в обсуждение об этих выступлениях, какие партии вы считали крайними?

Щастный: Я резко осуждал все анархические выступления и те выступления со стороны офицеров. Если бы был главный комиссар, он мог бы подтвердить это.

Троцкий: Здесь говорится о выступлениях не в связи с монархическими, а в связи с выступлениями Луначарского и Раскольникова.

Щастный: Попутно у нас были выступления чисто анархические. Я говорил, что на кораблях недопустимы крайние течения, я считал, что они подлежат обсуждению.

Троцкий: Приказ об аресте этих господ был вам известен?

Щастный: Нет, я просил, так как приказ об увольнении издается по флоту, то просил о том, чтобы было бы вами, типография работает медленно, то сообщите мне хотя бы на пишущей машинке, чтобы я мог текстуально подтвердить его.

Троцкий: А главный комиссар не поднимал вопрос об их немедленном удалении? Он обязан был на месте расстрелять этих бывших офицеров, которые ведут контрреволюционную пропаганду против рабоче-крестьянской власти. Я спрашиваю, бывший комиссар Блохин поднимал вопрос о том, что нужно их немедленно вышвырнуть?

Щастный: Нет, не поднимал.

Троцкий: Прошу записать, что главный комиссар не поднимал вопроса о немедленном изгнании из флота и об аресте контрреволюционных лиц командного состава, ведших открытую агитацию против рабоче-крестьянской власти. Прошу записать, что, несмотря на то, что представителем Морской коллегии был отдан начальнику Морских сил в письменном виде приказ об удалении и немедленном из состава флота контрреволюционных заговорщиков, он этого приказа не выполнил, ссылаясь на формальные доводы, каковые формальные доводы и соображения не мешали ему собственными приказами назначать двух комиссаров, когда он это считал необходимым.