Дело командующего Балтийским флотом А. М. Щастного - [13]

В судебное заседание трибуналом вызывались шесть свидетелей – Ф. Раскольников, С. Сакс (члены коллегии Морского комиссариата), Е.Блохин, И. Флеровский (бывший и новый комиссары флота), Е. Дужек (комиссар Минной дивизии) и Л. Троцкий (наркомвоенмор). Явился лишь один – последний из приведенного списка.

Интересная деталь. Из-за неявки свидетелей дело ранее уже откладывалось, о чем сообщалось в «Известиях ВЦИК» от 16 июня 1918 года. По существу, судьи Верховного трибунала, отложив дело, признали тем самым, что в их отсутствие трудно принять правильное решение. Однако вскоре поступила команда сверху. И рассмотрение дела все же началось без этих свидетелей. Все ходатайства адвоката о их вызове в суд были отклонены.

Функцию обвинения помимо официального обвинителя Н.В. Крыленко возложил на себя Л.Д. Троцкий. Приговор, как свидетельствуют материалы дела, трибунал основал исключительно на его показаниях. По объему они занимают три четверти стенограммы процесса, а по содержанию соответствуют обвинительному заключению.

Однако похоже на то, что самые существенные вопросы, которые могли бы прояснить, за что в действительности судили Щастного, не отражены в протоколе судебного заседания. Они, вероятно, рассматривались судом не в ходе открытых слушаний, а за плотно закрытой дверью.

Мало того, что большевики не допустили участия в «открытом» судебном разбирательстве свидетелей – моряков, сослуживцев и близких Щастного, они еще постарались скрыть от потомков сам факт состоявшихся секретных слушаний.

О том, что они в действительности проходили, свидетельствует стенограмма судебного процесса, опубликованная 21 июня I918 года в «Известиях ВЦИК»: «Щастный заявляет, что нельзя судить о его действиях по конспекту реферата, взятого у него, ибо там были изложены его мысли лично для себя, а не для опубликования… Жданов заявляет, что подсудимый имеет сделать заявление секретного характера и просит закрыть двери заседания. Зал очищается от публики».

Присяжный поверенный Владимир Анатольевич Жданов

Что же происходило за закрытой дверью? В протоколе, подшитом в архивно-следственном деле, о закрытом судебном заседании нет ни слова. То, что оно было в действительности, вряд ли подлежит сомнению. Корреспондент, владевший приемами стенографии, зафик-сировал все в точности – до того момента, как вышел из зала. А вот по какой причине «упустил» столь важный эпизод суда его секретарь, остается загадкой. Впрочем, сделать предположение о том, какие вопросы исследовал трибунал, удалив публику, несложно.

Видимо, Щастный пытался объяснить суду, на чем он конкретно основывал свой вывод, что немцы «поддерживают Советскую власть». И, вероятно, дал показания по поводу изъятых у него документов, которые начальник «Разведочного отделения» немецкого Генштаба адресовал Советскому правительству.

Версий о происхождении этих документов немало. Например, в публикации «Щастный против Ленина?» утверждалось, что копии документов Щастному подбросила английская разведка, «которые она приобрела за немыслимые деньги»[36]. Доктор исторических наук Н. Васецкий в статье «Гибель адмирала» предположил, что эти документы являлись фальшивкой, «состряпанной в окружении Троцкого ради удовлетворения его начальствующих амбиций»[37].

Автор полагает, что если эти документы и являлись фальшивкой, то ее, скорее всего, состряпали англичане в надежде на то, что Ленин и Троцкий посчитают эти документы подлинными и, боясь огласки, прервут действительно имевшие место сношения с немецким Генштабом. Основанием для такого предположения может служить установленный ныне факт того, что офицеры флотской разведки и контр-разведки поддерживали тогда тесные отношения с англичанами, в частности с упомянутым Ф. Кроми, и даже создали законспирированную организацию «ОК». Ас ними, в свою очередь, по долгу службы общался Щастный.

Впрочем, документы могли попасть к нему и по другим каналам. Существенным здесь является то, что обстоятельства утечки, изъятия, а также местонахождения оригиналов этих документов интересовали Л. Троцкого больше всего. Из стенограммы допроса на следствии бывшего комиссара флота Е. Блохина хорошо видно, с какой настойчивостью Л. Троцкий выяснял эти вопросы:

«Троцкий: Щастный не сказал, откуда он получил документы?

Блохин: Нет. Сказал, что мы будем это дело расследовать…

Троцкий: Но вы как думаете, откуда он мог получить?

Блохин: Не знаю. Зиновьев говорил, что получил эти же документы у погромщика.

Троцкий: Зиновьев добыл их у контрреволюционера, но каким образом у Щастного были оригиналы?

Блохин: У нас тоже копии.

Троцкий: Хорошо, но каким образом у Щастного были копии?

Блохин: Не знаю.

Троцкий: Вы обязаны были поставить вопрос ребром и выяснить откуда у Щастного эти документы.

Блохин: Он не ответил, потому что велась разведка и Щастный надеялся найти всю организацию»[38].

Представляется, что своим вопросом об оригиналах документов Л. Троцкий невольно выдал личную, лежащую за рамками дела заинтересованность. Предоставил историкам еще одно подтверждение того, что большевики вели тогда свою игру.

Щастный в такой ситуации был вынужден действовать по обстоятельствам. С единственной целью – спасти флот. Именно так сформулировал он свою цель, написав в тезисах «антиправительственного» – по словам Троцкого – доклада, с которым выступил 14 мая на Совете съезда моряков: «Я делаю нечеловеческие усилия спасти флот». Именно с этой целью Алексей Михайлович предпринял попытку разгадать тайну, сопоставляя противоречивые, непонятные с точки зрения здравого смысла действия Троцкого и его приближенных по отношению к флоту с попавшими к нему в руки материалами.