Дело Гермионы - [13]

Хммм, ну ладно, сеанс обливания слезами Рона все никак не заканчивается, почему бы и не зайти к Невиллу? Круглолицый младший Лонгботтом представляет мне своих родителей: Фрэнка и Алису Лонгботтом. В конце 1981 года, уже после падения Волдеморта, они попали в руки Пожирателей. Запытанные заклинанием Круциатус, сошли с ума и были помещены в клинику Мунго. За прошедшее время состояние их не претерпело изменений, разве что Алиса стала в последние годы узнавать Невилла и совать ему всякий мусор. Или, мрачно думается мне, просто запомнила лицо Невилла, даже не осознавая, что тот её сын.

Историю своих родителей Невилл излагает спокойно, тихим голосом.

Родители Лонгботтома, в серых больничных пижамах, внимательно слушают сына, кивают и говорят «Ыыы». После рассказа разворачиваются и говорят «Ыыы» ещё одному книзлу, толстому черно-серому котику, вальяжно развалившемуся на кровати. От всего этого антуража, безумных родителей и тихого, спокойного рассказа, пробирает депрессия и желание самому завыть «ЫЫЫ» в потолок. Невилл тоже еле сдерживается, но годы тренировок по созерцанию родителей — овощей сказываются, и все же внешнее, формальное спокойствие сохранено.

А затем наступает вторая часть Марлезонского балета.

Невилл достаёт газету, отлично знакомый мне «Пророк» от 16 июля.

— Ты читала статью про побег, Гермиона? — и голос напряжённо звенит.

— Да, читала. Директор прислал.

— Они! Они пытали моих родителей! — Невилл тычет пальцем в фотографии Лестрейнджей. — И ещё Барти Крауч-младший, но он давно умер в Азкабане!!

Дзынь! Кусочек паззла встаёт на место. Барти Крауч-младший, герой четвёртого фильма. Умер в Азкабане? Да хренушки, ведь бегал, изображал мужика с вертящимся глазом, и очень даже достоверно изображал. Значит что? Значит, унёс ноги из Азкабана, и, судя по фильму, фанатом-Пожирателем был таким, что немногие сравнятся. Вот тебе и таинственный «мистер Икас», который помог бежать семёрке Пожирателей, и которому знаком Азкабан. Все сходится, но почему на два года раньше? Хммм, наверное, потому же, что и нападение василиска в Большом Зале? Что-то где-то я замкнул, изменил, исказил и вот уже стрелка истории указывает на другой путь.

Надо сообщить директору… хотя нет, тут на голову Волдеморта не спишешь.

Ладно, что-нибудь придумаем, всё равно список вопросов к Дамблдору растёт день ото дня, да и на письмо о крестражах дедушка Альбус ещё не ответил.

— Гермиона! — заявляет Невилл. — Помоги мне стать сильнее! Я должен поймать их и отомстить!

— Кого их? — задумавшись, даже не сразу понимаю, о чём речь. — А, Лестрейнджей? Запытать их до безумия?

— Да! — Невилл, как и Гарри недавно, немного не в себе. — И тогда родители будут отомщены!

— Месть — это почётно, — складываю руки на груди. — Я понимаю тебя, Невилл…

— Отлично! — Невилл кидается обниматься.

— Но! Спроси сам себя, Невилл, чего именно ты хочешь?

— Я, — парень останавливается на расстоянии вытянутой руки, — я не понимаю, Гермиона.

— Определись, хочешь ли ты аналогично запытать Круциатусом, или просто убить, или поймать, а потом пытать? Потому что от этого зависит, как именно ты и я будем действовать, и что изучать, и куда двигаться. Допустим, если ты выбрал первый вариант — запытать всех Круциатусом, то согласись, что вполне логично будет вначале потренироваться на животных? Не сомневаюсь, что необходимый заряд эмоций, при виде врагов, ты выдашь, но это не гарантия того, что у тебя получится заклинание в боевой обстановке. Следовательно, ты должен научиться применять Круциатус…

— Да тише, — почти умоляюще произносит Невилл. — За Непростительные заклятья положен Азкабан!

— Но, тем не менее, ты готов пойти в тюрьму, лишь бы отомстить за родителей? — уточняю спокойным тоном.

Юный Лонгботтом впадает в раздумье, и на его лице отчётливо видна тяжёлая работа мысли.

Видимо, в горячечных мечтах представлялось ему все не так. Раз, два, враги повержены (в мечтах обычно опускается момент, как именно герой повергает врагов), и Круциатус сводит их с ума, а юный герой ощущает, как в его душе разливается удовлетворение. Ну что тут можно сказать? Я тоже в детстве всякую ерунду придумывал, и не понимал, почему взрослые не хотят меня слушать.

Даже искренне обижался, когда мне пытались растолковать, что придумал ерунду.

И как мне ему объяснить, что упоение местью будет мимолётным, а осадочек, как в том анекдоте про ложки, останется на всю жизнь? То есть, по моему мнению, мстить нужно, иначе язва желудка и прочая неврастения обеспечены, но делать из этого смысл жизни не нужно. Отомстил и забыл. Но как объяснить это Невиллу? И какую роль во всём этом сыграла его бабушка?

— Я… не знаю, — произносит Невилл. Тяжело, через силу. — Мне… надо подумать.

— Подумай, конечно, — пожимаю плечами, — ты же не цвет галстука выбираешь.

— Но ты мне поможешь?

— Вначале реши, чего хочешь, а там подумаем, как это сделать.

Пока Невилл будет думать и решать, время пройдёт, глядишь горячность и остынет. Да и потом, когда решит, внезапно может оказаться, что потребуется десятилетие тренировок, чтобы приблизиться по возможностям к той же Беллатрисе. И так далее, и тому подобное, и нужный результат будет достигнут: Невилл остынет, повзрослеет и примет решение на трезвую голову.