Дело генерала Раевского - [37]

Я слушал Олега Раевского, а сам чувствовал, что за спинами у нас кто-то есть. Я чуть повернул голову и глянул назад. За нами шли двое. Два крепыша в спортивных серых пиджаках шагали, беспечно глядя по сторонам, почти на расстоянии прыжка от нас.

   — Кого там только не перемалывали, — продолжал Олег, — наши детдомовские «командармы» выдумывали сказки о своих отцах, а тех уже и на свете не было. Да и самих-то этих сорванцов тоже ждало такое...

   — Кстати, а ты не слышал, что с ними случилось? — спросил я, чтобы как-то увести разговор в сторону.

   — Один из них смылся с этапа, когда их увозили в Омск. Я его там как-то видел, потом на городском базаре среди уголовников. По карманам лазил, а остальных...

   — У вас не найдётся закурить? — спросил меня сзади молодой вежливый голос. Спросил без нахальства.

   — Да я не курю, — обернулся я в сторону двух парней в спортивных пиджаках.

Они были уже совсем рядом.

   — Очень жаль, — вздохнул один из них, продолжая следовать за нами, — простите великодушно.

   — ...а оставшихся увезли в Северный Казахстан. Там были жуткие лагеря для подростков, детей командиров высшего эшелона. Из этих лагерей почти никто не выходил живым... — ответил Олег.

А я сделал ещё одну попытку разговор увести в сторону:

   — А где ты сейчас живёшь? Как ты сюда попал?

   — Да я каждую осень в этот день сюда приезжаю. А живу в Верее, — специально там поселился, чтобы поближе быть к родному полю. Здесь ведь и Багратион лежит, поблизости от этой несуразицы, — кивнул Олег в сторону Батареи Раевского и обернулся назад.

Он обернулся и встретился глазами с двумя спортивными парнями. Он никак на них не отреагировал. Но потускнел. Что-то потухло в лице его. Он сделал несколько шагов, остановился и зачем-то полез во внутренний карман пиджака. В тот самый, где у него лежал прежде Архангельский собор. Он вынул записную книжку, маленькую, чёрную и затасканную. И карандаш он вынул оттуда же. Он принялся что-то записывать в книжку, остановившись. Я остановился тоже. А те двое парней обогнули нас с двух сторон и очень медленно, совсем лениво пошли вперёд.

Олег что-то вписал в свою записную книжку, размашисто в ней расписался, вырвал исписанный листок и протянул мне.

   — Это, видимо, за мной, — сказал он, кивнув по направлению парней. — Но я думаю, это ненадолго: всё же сейчас не тридцать седьмой. Заглядывай через недельку, поговорим. Есть о чём погутарить да и вспомнить есть что.

Он застегнул пиджак, подтянулся и двумя-тремя шагами поравнялся с парнями.

   — Вы ко мне? — спросил он деловито.

   — Нет, — ответили два голоса. — Мы вот с вашим другом хотели б побеседовать.

   — Не со мною? — растерянно пожал плечами Олег.

Он посмотрел в мою сторону. На лице его изобразилось растерянное удивление.

   — Нам со спутником вашим пока что интересней побеседовать, — сказал один.

   — А потом, может быть, и с вами, — сказал второй. — Вы же ему оставили свой адрес.

   — Так что не заблудимся, — сказал первый, направился ко мне и полез в карман. Он полез в свой внутренний карман профессиональным движением человека, которому есть что показать.

3

Мой таксист сидел в кабинете милицейского следователя и обиженно жестикулировал. Он не был пьян, но личность его, как в таких случаях говорят, была помята. Увидев меня в дверях, он яростно блеснул своим золотым зубом и воскликнул:

   — Это он. Это он, тот самый.

Таксист даже приподнялся с места от вожделения. Следователь смотрел на меня внимательно. На таксиста не смотрел. Следователь смотрел на меня внимательно и с интересом, но «снимать допрос», как говорили в нашей молодости уголовники, не торопился. Потом он посмотрел на таксиста, посмотрел снисходительно, и сказал:

   — Ну, теперь повторите, как всё случилось.

   — Так и случилось, как я сказал, — ответил таксист, не глядя в мою сторону.

   — Впрочем, — побарабанил следователь по столу, — впрочем, расскажите, как здесь оказались.

Следователь сидел в мундире с лейтенантскими погонами, он барабанил по столу задумчиво и как-то отрешённо, словно то, что он услышит, его не интересовало. Это был один из двух, что следовали за нами некоторое время по Бородинскому полю. Так что следователем он был в полном смысле этого слова и тогда и теперь.

   — Вы понимаете, гражданин начальник, — начал таксист, приняв неприступный вид.

   — Вы ведь ещё не осуждённый, — поправил таксиста следователь, — вы всего лишь потерпевший...

   — Так оно и есть, так оно и есть, — засеменил словечками таксист, — но всё же вроде как-то бы так привычней. Как это в кино обыкновенно к вам обращаются.

   — Так в кино к нам обращаются только бывалые уголовники, — усмехнулся следователь, — обыкновенные же законопослушные граждане обращаются к нам иначе.

И лейтенант опять побарабанил пальцами по крышке своего стола, обыкновенного, плохо склеенного, обшарпанного и следователю изрядно надоевшего. И было ещё ощущение, что лейтенант куда-то торопится, думает о чём-то своём, о другом.

   — Значит быть, товарищ гражданин лейтенант, — начал таксист задумчиво, — вызвали меня из парка до Можайска...

   — До Бородинского поля, — поправил следователь.