Дело Гэлтона (сборник) - [39]

Оба молодых адвоката были менее смешливыми, ибо их зубы были скорее ничем не примечательными, и они враждебно отнеслись к вторжению незнакомца не первой молодости, да к тому же еще и знаменитого. Один из адвокатов, парень с короткой армейской стрижкой, предложил Карстерсу сыграть один сет — это было не просто приглашение, это был вызов. Второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов вначале сослался на усталость, потом на отсутствие практики, потом на возраст, после чего разделал бедного стряпчего под ноль. Он разгромил его не только в одном гейме, но и в целом сете.

— Как же нехорошо вы поступили с Джорджем, — мягко укоряла его Кэти Пикелис десятью минутами позже в баре.

— А я очень нехороший и коварный. И не отрицаю этого, — признался Карстерс.

— Я привыкла иметь дело с коварными мужчинами.

— Хорошенькая девушка вынуждена — должна — с этим мириться. Разумеется, я куда коварнее всех прочих, — предупредил он. — Я без устали вынашиваю коварные мысли и совершаю коварные поступки — тут мне нет равных.

Она достала сигарету из пачки, и он проворно поднес зажигалку.

— Знаете, Джордж вообще-то хорошо играет в теннис, — продолжала она укорять его.

— В моей далекой юности — еще в те времена, когда крытые фургоны пионеров и старенькие бипланы пересекали великие равнины, — мне посчастливилось стать победителем межуниверситетского чемпионата по теннису, — признался Карстерс. — О да, я был молод, полон энергии, бесшабашен и пользовался повсеместной известностью — нет, славой лучшего теннисиста среди всех студентов страны.

Она покачала головой и сказала со вздохом:

— Бедный Джордж.

— Я до сих пор выкраиваю время дважды или трижды i педелю вспомнить о своих детских достижениях, — продолжал спортсмен-любитель.

— Но вы же не сказали, что были чемпионом.

— Но я же сказал, что коварен, а этот нелюбезный молодой человек получил по заслугам, — ответил Картере. Потом он рассказал ей еще множество занимательных баек — непринужденно, почти механически, после чего они заказали еще по бокалу, и он отвез ее в папин пентхаус. Тем же вечером он тщательно прочесал апартаменты «Брекенридж» и обнаружил два подслушивающих устройства — одно в телефонном аппарате, второе в ночнике у кровати. Приятно думать, что кому-то совсем не безразлично твое пребывание в этом городе, заметил он про себя и стал раздумывать, когда же и каким образом Уиллистон передаст ему список «укромных углов». Прежде чем покинуть «Преисподнюю», они обговорили и запомнили график выхода на связь и радиочастоты, договорившись и о лимите продолжительности работы в эфире — пятьдесят секунд. В одиннадцать пятьдесят одну второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов набросил одеяло на телефонный аппарат, отключил от сети ночник, потом отнес свой радиоприемник в ванную и плотно закрыл дверь. Затем открыл на полную мощность холодный и горячий краны.

В одиннадцать пятьдесят две он включил приемник и настроил его на первую из пяти заранее обговоренных волн. Он посмотрел на циферблат золотых часов «Ролекс» и стал наблюдать за бегом секундной стрелки: она миновала цифру «четыре» и побежала к «пятерке». Добежав до «шестерки» — ровно в одиннадцать пятьдесят две с половиной, или в двадцать три пятьдесят две тридцать, если уж выражаться армейским языком, — он услышал голос каскадера.

— Диспетчерская Тампы, диспетчерская Тампы… Пожалуйста, повторите номер полосы и команду на посадку. Полоса номер четыре свободна, верно?

Ага.

Арболино докладывал, что он, Гилман и Уиллистон прибыли в зону боевых действий и что, по его предположениям, четвертый агент — П. Т. Карстерс — также выдвинулся на огневую позицию.

— Говорит диспетчерская Тампы, — услышал миллионер ответ Гилмана. — Да, полоса номер четыре свободна. Снижайтесь на высоту две тысячи по направлению ветра.

Время работы в эфире: восемнадцать секунд.

Слишком краткие переговоры, чтобы кто-нибудь смог записать или запеленговать с Помощью радиолокатора.

Гилман подтвердил, что коллекционер оружия разместился в отеле и вошел в контакт с Пикелисом. Находясь в том же отеле, человек из Лас-Вегаса мог работать связником между Карстерсом и остальными членами команды. Они договорились использовать радиотелефон в «бентли» лишь в исключительных случаях. Они также решили нанести свой первый удар после тщательного визуального изучения расположения обороны противника.

В понедельник Уиллистон отправился играть роль социолога-эксперта по общественному мнению и брать первое интервью. Он решил начать с доброжелательного всеядного критика, который рецензировал для «Дейли трампет» новинки телевидения, кино, а также постановки местного театра и классического балета. Артур Эндрю Гордон Уиллистон нашел, что упитанному и претенциозному Фредерику У. Кимберли, чей пахучий лосьон для бритья выдавал в нем закадычного друга отставных вожатых бойскаутских отрядов, было совершенно наплевать на фильмы и телепередачи, которые он регулярно хвалил на страницах местной газеты. Но он не усматривал греха в своей лжи. Поставляя редактору и заведующему отделом культуры то, что им требуется, чопорно заявил критик, сам он получал то, что требовалось ему — еженедельный чек и ежегодную командировку в Нью-Йорк, написать серию репортажей о тамошней театральной и музыкальной сцене и покутить в ихних шикарных французских ресторанах.