Дело дрянь - [20]

— Я спала и проснулась, наверное, от взрыва, — ответила я, до сих пор не совсем придя в себя от пережитого ужаса и сознания того, что едва-едва, каким-то невероятным чудом осталась жива и, главное, цела!

— Вспомните, пожалуйста, — настаивал пожилой. — Сразу же после взрыва что было?

— Такое чувство, что заложило уши. Наверное, он был очень громкий, и я оглохла на некоторое время… — Я остановилась, увидев, что он отрицательно качает головой. — А что тогда?

— Разгерметизация и перепад давления. — Они с Горбатенко переглянулись.

— А дальше? — спросил пожилой.

Я вкратце рассказала им все, что помнила, в том числе и про внезапное отключение сознания в самом конце — при ударе.

— Это нервный срыв на фоне нарастающего давления, — объяснял врач, заботливо поднося к моим губам стакан горьковатого травяного напитка.

— Пустырник, валерианка, — определила я. — То есть от этого взрыва, — уточнила, допив поистине целебную смесь, успокаивающую нервы, проясняющую голову и даже слегка приглушающую боль, — и произошла разгерметизация, потом пожары и два, как вы сказали, мелких локальных взрыва внутри самолета?

— Да, — ответил Горбатенко. — Пилоты почти дотянули самолет до посадочной полосы, но прямо над ней, метрах в пяти, отказали все сервомеханизмы, и самолет буквально упал на полосу. Вот от этого удара и произошло больше всего смертей и ранений. Да еще и пожары, — он махнул рукой.

Врачиха, бледная, наклонилась над моим делом и что-то там писала.

И только тут, в полной тишине, я вспомнила о моем бедном, страшненьком и беззащитном Заморыше.

— Послушайте! — воскликнула я. — Со мной в рейсе был котенок, рыженький такой! Его зовут Заморыш, никто не знает, не видел?..

Это было практически безнадежно, но врач пообещал мне позвонить спасателям, которые работали у самолета в первые полчаса, освобождая из-под мешанины железа и пластика останки пассажиров и экипажа.

И примерно через три часа мне стало известно, что первым из дыма затухающего пожара на белый свет выбрался не человек, а рыжий котенок, орущий, по словам спасателей, громче, чем не заглушенная в спешке аварийная сирена.

По словам тех же спасателей, его схватили и оттащили, а затем кто-то всунул его в руки находящейся поблизости девчушке, кажется, студентке. Кореянке, что ли, — в общем, восточного типа.

Я вздохнула и мысленно решила, что так оно, наверное, и лучше. Заморыш пережил, как и я, очень страшные моменты и едва остался жив. Со мной котенку грозят и другие опасности, а девушка-студентка наверняка сможет позаботиться о нем гораздо лучше…

…В общем-то, меня быстро оставили в покое, вернув все документы и две мои сумки (багажное отделение почти не пострадало, там был только один пожар, который моих вещей не затронул).

В восемь вечера меня уже выписали из больницы, причем Парфимов успел позвонить дважды, больше всего ошеломленный не тем, что вообще случился этот странный, непонятный теракт, и даже не тем, что я осталась жива, а тем, что цел и невредим его бесценный телефонный аппарат.

Приняв от меня неподробный отчет и несколько версий происходящего, он пообещал, что костьми ляжет, а версию о причастности устроителей теракта к моему нынешнему заданию проверит, чего бы это ему ни стоило.

Я зашла в аптеку и купила выписанных лекарств, всяких мазей на предмет натирания прошибленных до кости и дальше мест, взяла товарные чеки и спрятала их на дне специально приготовленного непромокаемого пакета.

Злорадство, с которым я сделала это, показало мне самой, что первоначальный шок от происшедшего уже прошел и я начинаю стремительно оживать.

Так что, если не считать нервного потрясения и получения нескольких весьма ощутимых ушибов, я от этой катастрофы практически не пострадала.

Нужно было срочно думать, как дальше быть. Во-первых, следовало установить, отправилась ли Дина-Диана в Северогорск, подтверждая мою непроверенную теорию, или ушла в воду в другом направлении, полностью ее опровергая.

Хотя ходит рейсовый автобус, из Норильска в Северогорск добираться придется поездом, это ясно; впрочем, не так уж это и долго. Уже завтра к обеду буду на месте. На всякий случай я решила подтвердить свои догадки насчет конечного пункта перемещений своей дамы со статуэткой.

Заручившись помощью двоих ментов из вокзального патруля, долго, сначала безо всякого удовольствия, а потом с удивлением и даже подобострастием рассматривавших мой великий документ, я сделала опрос всех кассирш железнодорожного вокзала. Работа была отнюдь не так проста, как в Тарасове: поездами нынче ездят почти все, кому нужно покинуть город, касс много, народу через каждую проходит целая тьма, где уж тут всех упомнить…

Однако внешность у шалавистой блондинки была очень уж запоминающаяся. А может, мне просто повезло — одна кассирша все-таки упомнила мою Дину-Диану. Да, все верно, она брала вчера билет до Северогорска.

Я тотчас же раскошелилась и купила купейный билет на поезд. Пришлось срочно бежать на перрон: до отправления моего состава оставалось чуть меньше пяти минут. Довольно быстро, непонятно почему опасаясь опоздать, проскакав на третий путь и промчавшись вдоль состава, я вскочила в свой вагон и только тогда перевела дух. Проводник закрыл за мной дверь. Поезд дернулся и начал медленно двигаться по направлению к заветному Северогорску.