Дело чести - [83]

— В следующий раз попробую… — сказал она.

С той частью колонны, где шла их машина, ехал сержант военной полиции. Когда Квейль, Елена и маленький грек подходили к своему грузовику, он, сидя на мотоцикле, кричал обоим австралийцам:

— Не трогайтесь, пока передние машины не пройдут долину.

— Да нас разбомбят в порошок, — ответил ему один из австралийцев.

— Если вы подождете, мы немного разрядим колонну. Тут весь день шла бомбежка.

По обе стороны дороги земля была изрыта воронками, а кое-где следы бомб виднелись на обочинах. Целая цепь воронок шла параллельно дороге. Когда опять показались бомбардировщики, Квейль толкнул Елену в одну из этих нор, а маленький грек забрался в другую и оставался там, пока бомбардировщики не скрылись.

К этому времени дорога впереди освободилась, и австралийцы сели в машину. Она тронулась и помчалась по долине, сплошь развороченной бомбами. Потом начался последний подъем перед Афинами.

Чем ближе были Афины, тем больше становилась суматоха и тем острей ощущалась война, оставшаяся, казалось, далеко позади. Над ними все время пролетали бомбардировщики, и угроза бомбежки не исчезала ни на минуту. Но вот открылся последний извилистый спуск, и оливковые поля, и море, и раскинувшиеся по ту сторону Афины с Акрополем на высокой скале, и гора, на которой проповедовал апостол Петр.

Тут грузовик сделал последнюю остановку. Он подъехал к каменному дому возле дороги. Военный врач в длинной английской шинели с двумя звездочками на погонах пил чай у огня, разведенного на обломке бетона.

— Нельзя ли выпить где-нибудь чаю? — спросил шофер, выходя из машины.

— Наливайте, — ответил врач и указал на стоявший у огня большой чайник.

При появлении Квейля врач пошел к нему навстречу:

— Что у вас с головой?

Он смотрел на голову Квейля снисходительным взглядом профессионала.

— Пустяки, — ответил Квейль.

Маленький грек протянул кружку к чайнику.

— Я здесь для того, чтобы оказывать помощь вашему брату, — настаивал врач.

Он был молодой, русый; у него были совсем светлые усы и редкие волосы на лысеющей голове. Он поглядел на Елену.

— Я гречанка, — объяснила она, заметив в его взгляде вопрос.

— Дайте мне осмотреть вашу голову, — сказал врач Квейлю. — Нагнитесь.

— Все в порядке, — упорствовал Квейль.

— У него там швы. Глубокий порез, — сказала Елена.

— Позвольте-ка, — повторил врач.

Квейль нагнулся, и как только Елена вынула булавку, повязка разошлась.

— Теперь швы можно удалить. Лучше всего, как только приедете в Афины, отправьтесь в госпиталь. У нас еще остался один, в Кефисии.

Австралиец подал Квейлю кружку с чаем, а Елене откуда-то появившуюся фарфоровую чашечку. Сам он пил чай из крышки от бидона.

— Что же будет дальше? — спросил врач.

— Ничего нельзя понять, — ответил Квейль, хлебнув горячего чая.

— Немцы уже заняли Ламию?

— Не знаю. Вчера их там не было. Или позавчера. Я потерял счет времени.

— Вы сестра? — обратился врач к Елене.

— Она служит сестрой во фронтовом госпитале. Ее послали сопровождать меня, — соврал Квейль. — Эвакуация уже началась? — спросил он после минуты молчания.

— Не знаю. Толковали об эвакуации Волоса.

— А что делается в Афинах?

— Сумбур. Все ждут, что вот-вот власть захватит пятая колонна.

— Была там бомбежка? — спросила Елена.

— Нет. Город не бомбили. Но засыпали бомбами все аэродромы и Пирей.

— А самолеты вы видели? Я говорю о наших.

— Мало, — ответил врач. — Говорили о парашютистах. Вы их видели?

— Нет, — ответил Квейль. — А эти самолеты были бомбардировщики или истребители?

— Кажется, бомбардировщики. «Бленхеймы». У них было много дела.

— Вы готовы? — спросил австралиец, выплескивая остатки чая в огонь.

Квейль и Елена пошли к грузовику. Маленький грек уже сидел в кузове и протянул Елене руку, чтобы помочь ей взобраться. Он помог и Квейлю, который схватился за борт, когда машина уже тронулась. Врач пошел проводить их.

— Желаю вам насладиться горячей ванной, — улыбаясь, сказал он Квейлю.

Квейль почувствовал, как он грязен и как грязны его руки с черной запекшейся кровью на месте пореза.

— Спасибо, — ответил он, в то время как машина уже двигалась. — Всего хорошего.

— Всего хорошего.

Врач отдал честь Елене, и грузовик помчался по исправной уже дороге, между оливковых рощ, по берегу моря.

— Первым делом в штаб, — сказал Квейль, как только уселся. — Потом возьмем такси, и я отвезу тебя домой.

— Тебе надо в госпиталь.

— Это можно отложить на час-другой, — возразил Квейль.

Он поглядел на маленького грека и тут только сообразил, что тот с самого утра не произнес почти ни слова.

— Спроси, куда ему надо.

Елена передала вопрос.

Грек взглянул на Квейля и ответил:

— Мне лишь бы доехать до города.

— Вам надо остерегаться полиции, — заметила Елена.

— Я буду осторожен, — ответил он.

Теперь он чувствовал себя почти счастливым: быть так близко от дома — это даже лучше, чем попасть домой, как всякое предвкушение лучше самого обладания.

— Он говорит, что его можно высадить в городе где угодно, — объяснила Квейлю Елена.

Квейль просунул голову в кабину шофера.

— Вы поедете прямо в город? — спросил он австралийца.

— Да. Куда вас отвезти?

— Надо будет высадить грека. Потом отвезете меня в штаб.