Дело чести - [80]

— Хэлло, Джон, — воскликнул Тэп. — Мы тут поим Елену чаем. У тебя есть чашка?

— Меня можешь не считать, — ответил Джон. — Мой сержант тоже готовит там чай.

На дороге непрерывно слышалось громыханье и мелькали длинные тени — бесконечная вереница грузовиков продолжала свое отступление.

— Мы, кажется, только и делаем, что останавливаемся пить чай, — прибавил Квейль.

Задержка раздражала его.

— На этот раз из-за подачи бензина, — возразил Тэп. — Тут ничего не поделаешь.

— Вздор. Мы могли бы пересесть на другой грузовик.

— Из-за одной ночи ничего не случится. Я совсем разбит и Елена тоже.

— А где маленький грек? — вдруг спросил Квейль.

— Где-то здесь.

— Он пошел походить, — сообщила Елена и передвинулась к Квейлю, который продолжал стоять. Она оказалась у его ног и потянула его за брюки, чтобы он тоже сел, но он только дотронулся до ее плеча.

— Интересно, остался еще кто-нибудь в Афинах или нет? — заметил Тэп.

— Это еще что за новости? — спросил Квейль.

— Ты смотри, что делается. Вся армия отступает, — продолжал Тэп.

— Тогда Афины, вероятно, переполнены войсками, — заметил Квейль.

— Нет, я не то хочу сказать. Я думаю, что бомбардировочная эскадрилья эвакуировалась.

— Если от нее что-нибудь осталось.

— Не понимаю, где все «Харрикейны»?

— Еще в Египте, — вмешался старший лейтенант. Он погладил светлую щетину на своем подбородке и лег на спину.

— Нас, видно, здорово поколотили, — сказал Тэп.

— А ты на что рассчитывал? — спросил Квейль.

— Не знаю. Во всяком случае не на такое отступление.

— Нам все время придется отступать, — возразил Квейль. — Что еще можно делать, если не имеешь такой четкости, как у немцев? Или такой армии, как у них?

— Может быть, — ответил Тэп. — Но я продолжаю утверждать, что при равенстве сил мы их поколотим.

— Чепуха. Все наши методы устарели. И вообще все.

— Какая муха тебя укусила?

— Бросим, — сказал Квейль и пошел к своей машине.

— Как насчет чая? — обратился он к Макферсону, чтобы заглушить овладевшее им раздражение.

— Сейчас будет готов, — ответил сержант. — Барышня будет пить с нами?

— Она будет пить там, — ответил Квейль. Он сам не понимал причины своего упорного озлобления. Он испытывал его в присутствии Елены и Тэпа и когда разговаривал с Тэпом о происходящем. Зато Макферсон опять делал его самим собой.

— Что вы думаете насчет этого отступления? — задал он Макферсону неожиданный вопрос.

Макферсон помедлил, потом сказал:

— Скверно. Но мы ждали этого.

— А чем кончится, по-вашему?

— Дюнкерком. Мы всегда сумеем выбраться сухими из воды.

Макферсон говорил шутливым тоном, но Квейль знал, что он думает это серьезно.

— Пейте чай. — Макферсон протянул ему полную кружку. — Только сахару нет.

— Я пью без сахара.

— Мне кажется, нужно только крепко держать в руках то, что у нас есть, и мы возьмем немцев измором.

— Я тоже так думаю, — ответил Квейль, глотая горячий чай.

— Мы будем лучше драться на своей земле.

— Вы думаете, они вторгнутся в Англию?

— Не знаю. — Он вдруг заговорил с особенно резким шотландским акцентом. — Но если сунутся, ничего у них не выйдет.

— Я думаю, вы правы.

— Я тоже так думаю, — сказал Макферсон улыбаясь.

Сержант и некоторые из рядовых слушали эту беседу, не принимая в ней участия, так как Квейль к ним не обращался. Сами вступить в разговор они не решались. Квейль вдруг заметил, что они молчат; он понял, что его беседа с Макферсоном является исключением из общего правила, и почувствовал себя чужим среди этих людей. Он бы ушел, но не хотел возвращаться к Тэпу. Ему захотелось, чтобы Елена была здесь, — и он неожиданно обратился к Макферсону:

— Подите спросите мисс Стангу, не хочет ли она выпить чаю с нами.

Макферсон встал и пошел. Квейль прислушивался к глухому шуму непрерывного потока отступающих и голосам вокруг него — голосам, которые сдерживало его присутствие. Макферсон вернулся с Еленой.

— Я пила чай, — сказала она. — Но меня беспокоит твоя повязка. Как она?

— В порядке, — ответил он.

— У меня есть бинты, если вам надо, — сказал Макферсон.

— Не надо, — ответил Квейль.

— Нет, надо. Дайте, пожалуйста; я перебинтую утром, когда будет видно.

Квейль лежал на большом брезенте. Небо было подернуто дымкой, и лицо Квейля слегка покрылось росой. Елена села возле него, пощупала повязку и при этом нежно погладила его по голове. Его физическая усталость дала себя знать, и он заснул. Поворачиваясь на другой бок, он услыхал опять непрерывный грохот отступления. Все остальное молчало. Кто-то лежал на брезенте, завернувшись в одеяло. Квейль наклонился над спящей фигурой. Это была Елена.

— Елена, — позвал он тихо.

Она проснулась.

— Что такое?

— Идет дождь, — сказал он.

Она накрылась одеялом с головой. Он протянул к ней руку, и она взяла ее. Когда он лег, она тихонько накинула на него край одеяла.

— Ты промокнешь, — сказала она.

Теперь ничто не разделяло их, и он почувствовал ее тепло. Он подложил ей под голову руку, а другой рукой обнял ее за талию. Она спокойно положила руку ему на грудь. Он прижался к ней и почувствовал все ее тепло.

— Веди себя как следует, Джон. Пожалуйста, веди себя как следует.

— Я буду вести себя как следует, — тихо и послушно ответил он.