Дело чести - [63]

— Оставьте его в покое. Ему будет неприятно, если вы подойдете, — сказал Тэп тихо.

Оба грека вылезли из машины, а за ними Тэп.

Елена не отрывала взгляда от Квейля. Он уселся на краю дороги, поднял колени, положив на них руки и свесив голову вниз. Елене хотелось подойти к нему, но она понимала, что Тэп прав.

— Пожалуйста, освободите мне немного повязку, — сказал Тэп, подходя к ней.

Она машинально повернулась и помогла ему снять пальто. Она видела, как греки, вытащив из ранцев еду, ломают хлеб и режут сыр.

— Оставьте немного инглизи, — попросила она.

— Я это и делаю, — сказал большой грек.

Она не уловила в его словах упрека. Вынув английскую булавку, скреплявшую перевязку Тэпа, она начала разматывать марлю. Оттянув конец марли, она ослабила перевязку и снова забинтовала ему плечо и грудь. Делая это, она все время искоса посматривала на Квейля.

— Не беспокойтесь, пройдет, — сказал Тэп.

— Но у него совсем больной вид.

— Не беспокойтесь, — повторил Тэп. Он подошел к Квейлю. — Как ты себя чувствуешь, Джон? — спросил он. Квейль не отвечал. Тэп положил ему руку на плечо. — Ты бы прилег.

— Уже проходит, — ответил Квейль. — Уже проходит.

— О'кэй, Джон, — сказал Тэп и вернулся к машине. — Через минуту все пройдет, — успокоил он Елену.

— Что такое с инглизи? — спросил ее большой грек.

— Заболел. Слишком переутомился.

— Он сумасшедший, наш инглизи, — сказал маленький грек. — Пешком пришел из Италии. Прошел через итальянские линии к нашим. Оттуда пошел в Янину. В Янине пошел на аэродром за бензином. Он сумасшедший. Все инглизи сумасшедшие.

— Инглизи знает, что делает, — возразил другой.

Квейль уже встал и подходил к машине. Елена пошла ему навстречу. Его разбитое лицо приобрело землистый оттенок.

— Тебе лучше, Джон? — спросила она.

— Да. Но что-то с глазами.

— У тебя очень плохой вид, Джон. Ты отдохни, — сказал Тэп.

— Нельзя терять времени, — ответил Квейль. — Садитесь.

Тэп и Елена ели хлеб с сыром. Тэп предложил Квейлю.

Квейль сел на подножку.

— Нет, спасибо, — сказал он. — Надо ехать. Садитесь.

Он встал и обошел машину спереди. С трудом взобрался на место.

— Сможешь ли ты править, Джон? — спросил Тэп.

— Ну конечно. Садитесь, ради бога.

Он дал газ и осторожнее, чем обычно, включил передачу. Машина легко двинулась вперед. Квейль следил за обочинами извилистой дороги, стараясь держаться точно ее направления, несмотря на спазмы в желудке и боль в голове. Он вел машину на второй скорости, и они медленно поднимались вверх по дороге, к затянутому белыми облаками горному проходу Метсово. Квейль напрягал всю силу воли, чтобы следить за дорогой, и крепко стиснул зубы, время от времени делая глотательные движения, чтобы его не стошнило. Он видел дорогу и ущелья внизу и порой небо, и дорогу, и края дороги, и горы впереди, и дорогу, дорогу, дорогу, дорогу…

Елена видела, как он упал лицом вперед. Он ударился грудью о кнопку клаксона — раздался резкий гудок, и машина, выйдя из подчинения, метнулась влево, а руль вдавился Квейлю в живот. Машина врезалась в мягкую песчаную насыпь, и седоки подскочили на своих местах. Елена обо что-то ударилась головой. Тэпа и обоих греков бросило вперед, и машина, накренившись, остановилась. Елена встала на ноги и нагнулась над Квейлем. Клаксон продолжал гудеть резко и красноречиво. Елена оттянула Квейля от рулевого колеса, и он повалился на бок.

— Помогите мне… кто-нибудь, — сказала она, сама того не сознавая, по-гречески.

Большой грек уже вылез из машины, открыл дверцу и снимал Квейля с сиденья. Елена выскочила, чуть не сбив с ног Тэпа.

Грек оттаскивал Квейля в сторону от насыпи, на сухое место. Елена распахнула верхнюю куртку Квейля. Она не знала, что делать. Она видела смерть в его глазах и в его беспомощном теле.

— Джон, — тихо позвала она. — Очнись!

Он не шевелился. Он лежал без мыслей, без движения, без чувств.

— Дело плохо, — сказал Тэп. Он наклонился над Квейлем. — Принесите воды.

— Принесите воды, — повторила Елена по-гречески.

Большой грек протянул грязный носовой платок, смоченный в луже на краю дороги. Елена положила платок на лоб Квейлю. Она чувствовала, как бьется его пульс. Она ни о чем не думала и потому не знала, что делать. Она знала только, что больше всего на свете хочет привести Квейля в чувство. Большой грек нагнулся к Квейлю.

— Он заболел не на шутку. Едва ли скоро очнется.

— Что же нам делать? — сказала Елена.

— Инглизи спешил. И мы должны спешить. Ты умеешь править машиной? — спросил он маленького грека.

— Нет. Никогда не приходилось. А ты не умеешь?

— Нет. Спросите другого инглизи, может, он сумеет, — сказал большой грек Елене.

— У него повреждена рука.

— Ничего не значит. Может быть, он сумеет править одной рукой. Спросите его.

Елена спросила Тэпа, не сможет ли он править, — большой грек говорит, что надо торопиться.

— Подождем, пока Джонни придет в себя, — сказал Тэп. — Я вряд ли справлюсь одной рукой.

— Но он говорит, что надо торопиться. Необходимо торопиться. Джона мы положим на заднем сиденье. Я буду смотреть за ним. Можете вы править? — спросила она Тэпа.

— С такой рукой — нет.

— Тогда попробую я, — сказал большой грек. — Помоги мне положить инглизи на заднее сиденье, — обратился он к маленькому греку. Тэп смотрел, как они подняли Квейля, словно мешок с мукой, и положили на заднее сиденье.