Дело чести - [23]

Около часу патрулировали они зону. Два раза греческие фронтовые зенитки открывали по ним огонь, но они не обращали на это никакого внимания. Никто не знал, по какую сторону фронта они находятся, так как не было никаких признаков, по которым можно было бы судить.

Внизу под ними виден был лишь густой лес и дорога, извивавшаяся в горах. Квейль заметил на дороге тонкую ленту автоколонны, тянувшуюся к югу. Когда подошло время возвращаться, он услышал голос Хикки:

— Надо немножко поштурмовать. Держитесь за мной и цельтесь вон в ту автоколонну. Только один заход, потом строимся и идем домой.

Они низко спустились, скрытые легким облаком. Хикки качнул самолет, подавая сигнал, боевым разворотом нырнул в облако и вышел из него над долиной, строча из пулемета по итальянской автоколонне, захваченной врасплох. Один за другим остальные последовали за Хикки. Квейль спикировал вслед за Брюером. Как только в его прицеле показался грузовик, он нажал спуск пулемета и выровнял самолет; в прицеле смутно замелькали машины, люди, ящики с грузом. Он пошел на снижение, продолжая стрелять, и снижался, пока можно было. Потом опять выровнялся. На секунду ему стало дурно, но он вспомнил про горы, окаймляющие долину, и про пулеметный огонь колонны и стал снова набирать высоту, пока не увидел впереди остальную эскадрилью. Внизу он видел горящие грузовики и маленькие фигурки людей по обочинам дороги.

Они взяли курс на Янину, летя над долинами и стараясь не отдаляться от шоссе, так как иначе трудно было найти ориентиры. Квейль совсем больной вылез из кабины, когда они спустились на аэродроме. Они еще ничего не ели, — в гостинице кухонный персонал вставал только в семь часов.

Они сидели в ресторане в ожидании кофе, как вдруг раздался утробный вой сирены, возвещавший воздушную тревогу. Посетители толпой ринулись во двор, где находился вход в убежище. Они пытались потащить туда и летчиков, но те продолжали ждать кофе, пока и повар не скрылся в убежище.

Тогда они вышли из ресторана и прошли на пустырь, где жители обычно брали песок. При воздушной бомбардировке открытое место лучше ненадежного убежища. На открытом месте бомба опасна только, если она упадет очень близко. А в убежище можно погибнуть под развалинами. И они ждали на открытом месте, в тумане. Вдруг со стороны гор донеслось эхо мотора… нескольких моторов.

Они уселись в ожидании. На северо-востоке из тумана вынырнуло звено самолетов, летевших очень низко. В ту же минуту два зенитных орудия, о которых летчики и не подозревали, забухали где-то вблизи аэродрома. Подойдя ближе, три самолета развернулись, продолжая идти на небольшой высоте.

— Это «Фэйри-Баттлы»! — крикнул Финн.

— Попал пальцем в небо! — отозвался кто-то.

— У них наши опознавательные знаки. Но у нас здесь нигде нет «Фэйри-Баттлов», — сказал Тэп.

— Это итальянцы, — решил Брюер.

— Да нет же — это греческие опознавательные знаки. Мы продали эти самолеты грекам, — объяснил Квейль. — Это действительно «Баттлы».

— Только очень храбрые люди могут летать на «Баттлах», — сказал Тэп. — Слава богу, что они их купили, а то нам пришлось бы летать на них.

Они направились обратно к гостинице.

К полудню все, кроме Хикки, улеглись спать. Хикки в это время находился в греческом штабе и вел по телефону переговоры с Ларисой, прося выслать на «Бомбее» наземный состав и кое-что из снаряжения. Он хотел также заполучить в Янину трех «Гладиаторов», находившихся в Афинах. Вернувшись, он объявил, что эскадрилья в три часа дня опять должна вылететь на линию фронта. Летчики встали, пообедали и отправились на аэродром. Грузовика с бензином еще не было, они бродили в тумане и ждали.

Тем временем греки выкатили старый «Бреге» 1918 года, который стоял замаскированный ветвями, Они сняли ветви с фюзеляжа, расчехлили кабину, и высокий грек забрался в нее. Другие подкатили на колесах огромное деревянное треугольное приспособление и принесли стремянку. Один из греков взобрался на стремянку и приставил вершину треугольника к винту, а другой начал вертеть рукоятку. Винт стал вращаться. Когда грек слез со стремянки, сидевший в кабине крикнул:

— Контакт!

— Контакт! — крикнул другой и освободил пружину. Что-то гнусаво завизжало, пружина распрямилась, и винт завертелся; мотор кашлянул, но тотчас же остановился.

— Какая же это война! — сказал один из англичан.

— Отец рассказывал мне, что так делалось в прошлую войну, — ответил Брюер.

Грек подложил два больших камня под колеса, — это должно было заменить тормоза, на случай, если мотор опять запустится.

— Контакт!

— Контакт!

Им пришлось повторить все сначала несколько раз, прежде чем они запустили мотор; из выхлопной трубы вылетало сильное пламя, самолет, казалось, вот-вот оторвется от земли. Механик подавал газ небольшими дозами, отчего мотор то оглушительно ревел, то совсем замирал. Англичане смотрели и смеялись, как вдруг словно из-под земли появились два летчика грека. На голове у них были яйцеобразные греческие стальные каски. На том, что поменьше ростом, вместо военной формы были два теплых пальто и высокие, до колен, башмаки на шнурках.

Другой, высокий, с длинной бородой, улыбнулся англичанам и подошел к ним.