Дело чести - [15]

– Она любит вас, – мягко ответил он. – Это так естественно.

– Да, конечно, но она считает, что я совершенно безнадежна в отношении замужества. И когда судьба привела на порог нашего дома холостого виконта… Можно только представить, какие планы она строила во время вашей болезни.

– Ну, уж я наверняка не последняя ваша надежда, – шутливым тоном откликнулся Седжвик. – Или джентльмены Восточной Англии настолько слепы? Тогда они просто глупцы!

Мэг пожала плечами, снова смутившись, правда, на этот раз уже не покраснела.

– Все свое время я провожу с лошадьми, – сказала девушка. – Наверное, я никогда, не стану настоящей леди, какой мечтает видеть меня Ба.

Такая элегантная красавица не считает себя леди? Невероятно!

– Миссис Латтимер сказала мне, что мы с вами встречались прежде, – заметил лорд. – Признаться, я…

– Не беспокойтесь, милорд, – ответила она. – Я и не ожидала, что вы меня вспомните. Мы виделись всего два раза, да и то мельком.

Не запомнить ее? Разве он смог бы забыть такое прекрасное создание?

– А вы меня сразу узнали? – недоверчиво спросил он.

Мисс Эшбертон откинула голову и рассмеялась легким, мелодичным смехом. Этот смех его просто добил. Седж был сражен наповал!

– Как я могла забыть, – ответила она, улыбаясь, – единственного джентльмена в Лондоне, который был выше меня ростом?

– В самом деле? Насколько я понял, мы с вами танцевали. Когда же…

– О, это было целых шесть лет назад! Конечно, вы меня не запомнили.

Седж наморщил лоб, пытаясь вспомнить ту далекую весну 1808 года. Каждый сезон начиналась обычная круговерть балов, приемов, вечеров за картами и других бесконечных и утомительных развлечений, так что трудно было отличить один год от другого. Но какие-то отдельные события все же происходили, позволяя разграничить вереницу лет. Седж начал отсчитывать их в обратном порядке.

Итак, в прошлый сезон его друг Джек, маркиз Пемертон, приехал в Лондон на поиски богатой невесты и обручился с леди Мэри Хэвилэнд. В позапрошлом году лорд Брэдли, его старый приятель, в последнюю минуту расторг неудачную помолвку, чтобы жениться на Эмили Таунсенд, девушке, за которой Седж сам ухаживал в то время. Той же весной по политическим мотивам был убит премьер-министр, припомнил Седж. За год до этого принц Уэльский был объявлен регентом, и по этому поводу было устроено грандиозное празднество. Седж продолжил обратный отсчет, но, дойдя до весны 1808 года, остановился, не в силах припомнить ничего знаменательного. От бесплодных попыток восстановить в памяти подробности того сезона у него снова застучало в висках, но наконец удалось кое-что припомнить.

– В тот год все мы сгорали от нетерпения узнать о событиях в Испании, – поделился он своими воспоминаниями. – Король Фердинанд был похищен и вынужден был отречься от престола.

– А затем этот подлец Бонапарт, – подхватила мисс Эшбертон, – посадил на трон своего брата. Да, я тоже помню, весь Лондон обсуждал это.

– И среди всех этих слухов и сплетен мы с вами дважды танцевали?

– Вы просто проявили вежливость, пригласив высокую тощую девушку, уныло подпиравшую стены.

– Вы? Вы подпирали стены?

Снова раздался мелодичный, дразнящий смех.

– Вы сами понимаете, – сказала она, – немного найдется джентльменов, готовых танцевать с девушкой, глядя ей в подбородок.

Седж безуспешно попытался вызвать в памяти образ высокой рыжеволосой красавицы. Он мог бы попытаться припомнить всех одиноких девушек, с которыми ему довелось тогда танцевать, но это была бы непосильная задача. Седжа обожали все хозяйки дома, потому что он никогда не позволял их гостьям стоять у стен и танцевал хотя бы по разу с каждой.

Эта любимая всеми дамами галантность лорда была не просто данью вежливости или расчетом, у нее были более глубокие личные причины. Он никогда не забудет тот день, когда его младшая сестра Джорджиана рыдали в его объятиях во время своего первого сезона упрашивая повлиять на маму, чтобы та отвела ее домой, в Линкольншир. Джорджиана, простая и скромная девушка, была в отчаянии от того, что ей предстоит просидеть еще не один бал в окружении высокопоставленных вдов и их компаньонок, так ни разу и не потанцевав. Ей не везло на кавалеров, но мать не прекращала упорных попыток найти девушке выгодного жениха. Из-за несчастья сестры сердце Седжа обливалось кровью, в разговоре с матерью он твердо настоял на их возвращении домой. Но он не мог простить ограниченность и глупость светского общества, которое не захотело разглядеть добрый характер и благородство Джорджианы за ее непритязательной внешностью.

В конце концов его сестра все-таки вышла замуж, но ее воспоминания о позоре и унижении с годами не потускнели. Поэтому Седж взял себе за правило на всех праздниках и балах хотя бы по разу танцевать со всеми некрасивыми, невзрачными девушками. Нередко случалось так, что он выступал в роли первооткрывателя, и молодая леди, впервые приглашенная им на танец, вдруг словно преображалась после этого и начинала пользоваться успехом у других джентльменов.

Могла ли мисс Эбертон быть одной из тех молодых леди? Высокие девушки зачастую не пользуются успехом: джентльмены света пред-. почитают маленьких, изящных дам, чувствуя рядом с ними свою значительность. Он закрыл глаза и попытался вызвать в памяти всех высоких девушек, с которыми тогда танцевал. Перед ним возник смутный образ – рыжие волосы, нескладная фигура в платье, украшенном немодными оборками. Открыв глаза, лорд с трудом мог соотнести неуклюжую фигуру из прошлого с этой статной красавицей рядом с ним.