Дело чести - [11]

– Ему необходим покой и холодные компрессы, – сказал ей доктор. Повернувшись к Терренсу, он добавил: – Старайтесь сдерживать его во время приступов лихорадки. Мы больше ничего не можем предпринять. К сожалению, снег уже сошел, и мы не можем обложить им нашего больного. Нельзя опустить его в холодную ванну, не потревожив больную ногу. Боюсь, нам остается только ждать.

– Мы продолжим протирать ему лицо и шею влажной тканью, – сказала Мэг. – Это хоть немного снимет жар.

– Да, и руки тоже, – заметил доктор Гартвейт. – Это помогает.

– И руки тоже, – повторила Мэг. – Я не забуду.

– И до утра никакого опия. Для такого крупного мужчины наша доза не слишком велика, но я предпочитаю осторожность. Опиаты, несомненно, снимают боль, но при этом могут создать другие трудности. Так что настойку пока не давайте.

– Да, доктор, – покорно ответила Мэг, прежде чем опустить голову и начать массировать виски.

– И попытайтесь покормить его, когда он будет лежать спокойно, – добавил врач.

Мэг удивленно вскинула голову, уверенная, что она ослышалась.

– Покормить его? – Она посмотрела на доктора, подняв брови. – Но ведь у него же высокая температура. Вы хотите сказать…

– Да, я хочу сказать, что ему необходимо поесть, – сказал доктор, повернувшись к Мэг. – Я читал очень интересные заметки одного врача из Бристоля, который добился хороших результатов: те лихорадочные больные, которых он кормил, поправились быстрее, чем те, которые голодали. Выглядит весьма впечатляюще. Поэтому, Мэг, я хочу, чтобы наш пациент был сыт. – Он улыбнулся и принялся укладывать свой саквояж. – И я хочу, чтобы он начал принимать настойку вашей бабушки. Микстура из окопника поможет его ранам быстрее затянуться.

Мэг снова уронила голову на руки. Она искренне надеялась, что Терренс запомнит все инструкции доктора Гартвейта – опиум, кормление, травяная настойка и что там еще? – потому что сама она настолько устала, что не в силах была удержать в памяти указания врача.

Лорд Седжвик страдал от лихорадки на протяжении всей ночи. После нескольких часов беспокойного сна Мэг снова заменила Ба у постели больного.

– Боюсь, состояние его по-прежнему тяжелое, – сказала Ба усталым голосом. – Слава Богу, лежит он спокойно.

– Отправляйся-ка спать, Ба, – сказала Мэг, обнимая бабушку за плечи и провожая ее до двери. – Если он начнет бредить и мне понадобится помощь, я позвоню.

Мэг просидела у изголовья лорда Седжвика остаток ночи. Периодически она принималась ласково ворчать на него за то, что он оказался таким упрямым и неуживчивым гостем.

– Противный! – упрекала она. – Вас больше никогда не пригласят в Торнхилл из-за вашего безрассудного поведения и дурных манер! Негодник!

Побранив своего пациента, она протерла его лицо и руки влажной тканью. Ей даже удалось немного вздремнуть на стуле возле кровати. Когда занялся рассвет, Мэг подошла к окну и отвела в сторону тяжелую штору.

Было чудесное ясное утро, сверкающее в блеске морозного великолепия. Мой Бог, как же она устала от этой темной, мрачной больничной палаты! Мэг тосковала по солнечному свету и веселым верховым прогулкам.

Мэг раздвинула шторы и позволила солнечным лучам ворваться в спальню. Это было настолько приятнее, чем вечный полумрак, предписанный режимом…

Слабый стон прервал ее мысли, и она резко повернулась к кровати. Солнечный луч падал прямо на постель и на лицо ее пациента. Он моргал и щурился от света. Ощутив мучительный укол раскаяния, Мэг бросилась к окну и плотно задернула шторы. Но он стонал. Она была в этом уверена. Он стонал, и значит, он жив.

Она подошла к кровати с другой стороны и окунула салфетку в миску с водой. Мэг так часто проделывала это, что движение стало чисто механическим. Она собиралась обтереть лицо лорду Седжвику, но рука ее застыла в воздухе. Возможно ли это? Или то, что она видела, только грезилось ей?

– Не дразни меня, негодник. Даже не думай.

Она выронила салфетку и поспешно схватила свечу с ночного столика. Ее рука так дрожала, что свет от свечи метался по лицу лорда Седжвика, но тем не менее она увидела, что не ошиблась.

Его лицо блестело от испарины. Над верхней губой выступили бисеринки пота. Повязка на голове и рубашка промокли насквозь. В его состоянии произошел перелом.

Мэг прижала руку к губам, силясь подавить рыдание.

– Благодарю тебя, Господи! О, благодарю тебя!

Лорд Седжвик снова слабо застонал. Мэг вытерла глаза тыльной стороной ладони и склонилась над ним. Его глаза слегка приоткрылись, он встретился с ней взглядом и снова сомкнул веки: даже огонь свечи был для него слишком ярок. Его губы дрогнули, и лорд пробормотал что-то невнятное. Мэг наклонилась поближе.

– По-прежнему мертв, – прошептал он так тихо, что Мэг засомневалась, верно ли она поняла его. – Ангелы…

Его голова упала набок, и он заснул.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Ну наконец-то вы очнулись. Вот и хорошо!

Седж медленно просыпался, стараясь приоткрыть глаза. Наконец ему удалось приподнять веки так, чтобы сквозь ресницы проникало совсем немного света. Обстановка была ему совершенно незнакома. Лорд Седжвик попытался приподнять голову и тут же сморщился от боли. Бог мой, в голове его грохотали тысячи барабанов! Он снова откинулся на подушки, зажмурив от боли глаза. Похоже, пока он спал, кто-то вогнал ему в голову стальной прут. Он попытался прикоснуться к голове и вдруг почувствовал такую слабость, что это простое движение обернулось непосильной задачей. Пальцы его руки наткнулись на неожиданное препятствие. Какая-то тряпка? Нет, похоже, повязка. Повязка?