Дело было вечером - [14]

По мере развития речи Мухи Пацифист все больше багровел и надувался, но не произнес ни слова. В середине речи к ним

подошел Дятел и с интересом прислушался.

ДЯТЕЛ ВКРАПЧАТЫЙ (с подозрительностью): Как это не заметили? Наш народ все замечает.

КОМАР-НИГИЛИСТ: Но молчит.

СИВЫЙ МЕРИН: Я в одна тысяча девятьсот... тоже вот рот разинул, так и не заметил, как удила вставили. Запрягли.

МАРТОВСКИЙ КОТ (на секунду отрываясь от Птички, с интересом): Что-что вставили?

ПЬЯНЫЙ ЕЖИК (окончательно просыпаясь): Да уж, фитиль у нас вставлять умеют. И клизмы тоже. Очистительные.

ЕНОТ-ПОТАСКУН (недослышав): Обчистительные? Как же это без меня обошлись? Где обчистят, там и тащат.

МУРАВЕЙ-КУЛЬТУРИСТ (не отрываясь от Герлы): А че? Если бикса не хилая, ее и потащить можно.

ПОСИДЕВШИЙ ЗАЯЦ: Сначала ты ее потащишь, потом тебя потащат кой-куда...

ДЮЙМОВОЧКА: В койку? Да? Если шампанское будет, то пускай тащат, я согласная.

КОМАР-НИГИЛИСТ: Соглашательством занимаешься? Почти столетие соглашаемся - и все не надоело? С любым бредом, сказанным наверху, соглашаемся и руки вверх тянет. Досоглашались до того, что всякие забугрцы тонконогие нас в наше же дерьмо мордой тычут.

ГЕРЛА-ОБЩЕСТВЕННИЦА (отталкивает Муравья, вскакивает на стол, орет): Это у кого ты видел тонкие ноги? Это у меня тонкие ноги? (Задирает юбку, становится в фотогеничную позу). Лучшая ножка Забугорья, вам такие и не снились!

НЕБРИТЫЙ КОЛОБОК: Ну ты, падла голозадая! Ты куда своим копытом в мою тарелку лезешь?

ОБРИТЫЙ КАБАН: Твоими ногами парашу топтать!

ПИГМЕЙ БЫСТРОРАСТУЩИЙ: Моя не понимай, что есть параша?

ХАМЛО ОБЫКНОВЕННОЕ: Где у меня голова, там у тебя параша!

Хозяин, видя, что назревает конфликт, мечется вдоль стола.

ХОЗЯИН: Господа, господа! Может быть, миром разойдемся... (Пацифисту, надувшемуся, как мышь на крупу). Ведь вы же призывали нас всех несмотря ни на что жить со всеми в мире и дружбе. Почему же вы теперь молчите? Почему допускаете такое? Ведь вы же видите, куда все катится...

ПУПОЛОИД ОБКОКАРДЛЕННЫЙ (как и все представители славных равнилинских вооруженных сил - РВС - крепок задом и по этой причине отдает команды с большим запозданием): Смир-рна! Равнение на забугорцев! К торжественной встрече... товсь! Первое, пли!..

БАРХАТНОЯЗЫЧНЫЙ ПОПОЛИЗ: В кого плевать прикажете?

ПУПОЛОИД ОБКОКАРДЛЕННЫЙ: Ма-алчать! А-атвечать!! А-гонь!!!

Пополиз, не смея противиться поступившему приказу, смачно

плюет в Пигмея. Пигмей от возмущения забывает немногие знакомые ему равнилинские слова и переходит на чистый забугорский, поворачива

ясь к Хамлу.

ПИГМЕЙ БЫСТРОРАСТУЩИЙ: Ху ю ху? (Эквивалент равнилинского: "Кто ты такой?").

ХАМЛО ОБЫКНОВЕННОЕ: Чего-о?! (Сгребает Пигмея за грудки). А хо-хо не хо?

Пацифист, разобиженный и разозленный предыдущей речью Мухи,

окончательно выбит из колеи таким разворотом событий.

ПАЦИФИСТ: Бе-е-е-е-е-ей их!!! (С нескрываемым удовольствием, с чисто равнилинским уханьем бьет Муху по голове).

Начинается драка, в продолжении которой ничего не понять и слышны отдельные возгласы: "Да я тебя счас сделаю, падла!", "Ху ю ху?", "От лица науки в твою харю!", "Яйца раздавили!" и женский визг. На протяжении драки Дятел скромно сидит в

уголке и что-то быстро пишет в блокнот. Открывается дверь. Входят Серые Личности. Драка резко прек

ращается. Немая сцена. Серые Личности подходят к Дятлу, деловито выкручивают ему

крылья. Уводят, не говоря ни слова. После непродолжительной паузы все молча и торопливо разбегаются. Остается Хозяин. Хозяин, печально качая головой, оглядывает опрокинутые столы, сломанные стулья, разбитую посуду

и лужи пива на полу.

ХОЗЯИН (грустно, без злости): Миротворцы, мать вашу... (Вздыхает). Всех бы вас... От лица народа, видите ли, говорят. Мы, народ... (После непродолжительной паузы). А может, это и есть народ? Может, теперь такой народ? Нам долго вбивали в головы, что народ мудр и чист по натуре, но ведь и его можно развратить и pазложить, превратить в пьяную массу, способную лишь таскаться по пивным да болтать, что в голову придет. Можно, все можно, если желание есть. Из честных равнилинцев можно баранов сделать, очень даже просто. И стричь всех под одну гребенку, наголо, а они будут лишь "бе-е" да "бе-е"... (Мотает головой, словно стряхивая жуткое наваждение). Докатились... Как всегда, беремся не с того конца. Не договоры о мире и дружбе подписывать надо, а просто самим жить дружно и другим пример показывать. Договор что - бумажка, смял и выкинул. (Наклоняется, поднимает с полу из лужи пива смятый и подмоченный договор, расправляет, вешает на стену за стойкой и припечатывает кулаком). На память потомкам!

З А Н А В Е С

П О С Л Е С Л О В И Е

И СМЕХ УДАРИЛ, КАК НАБАТ...

Вот и перевернута последняя страница пьесы "Дело было вечером...", а перед глазами по-прежнему стоят яркие, незабываемые образы и звучит в ушах вечный, как мир, гамлетовский вопрос: "Быть или не быть?" Не быть всему отжившему, что дотянулось до нас своими цепкими щупальцами из темного прошлого и мешает нам жить? Быть новому, чистому, прогрессивному, которое, собственно, не показано в пьесе, но намек на которое дан образом Хозяина и его заключительным монологом, где сквозит сомнение в том, что народ у ж е развратили. Да, его можно развратить, но ведь этого не произошло...