Дело Бутиных - [2]
По-настоящему близок один матерый Зензинов, Михаил Андреевич. Такой, какой есть: со своими причудами, увлечениями, занятиями, преодолевающими и нужду, и болезни, и несчастья.
Нет, не только Михаил Андреич, но и Андрей Андреич, брат его, Сонюшкин отец, тесть твой, бывший тебе заместо отца родного…
Защемило сердце, щипануло глаза — и он припустил лошадь и понесся, не глядя на хлесткие, влажные ветви стланика и свисающие низко колючие еловые лапы.
Соня, Софьюшка… Любимая дочь Андрея Андреича, любимая племянница Михаила Андреича, милая и недолгая жена его, Михаила Дмитриевича, оставившая его вдовцом в тридцать лет…
Еловая ветка с разлету шибанула в лицо длинными острыми иглами.
Он снова, овладев собой, пустил лошадь шагом.
С живостью представился ему тот весенний апрельский день. Сколько цветов, веселья, надежд — день его свадьбы с Соней Зензиновой… Господи, мыслимо ли подумать, что всего четыре года назад он был так счастлив! Кто бы мог подумать, глядя тогда на Сонюшку, дышащую радостью, любовью, счастьем, что ее подстережет нелепая случайность. У рода Зензиновых словно проклятье какое — в молодых летах женщины становятся добычей смерти…
Вот и у Михаила Андреевича — сначала Лиза, аза нею вскорости Маша-
Но те слабые, хворые были, а Соня, Соня моя, — полная сил, здоровья, любви, счастья…
С горькой обреченностью проводил Зензинов в последний путь племянницу, крестницу свою, юную жену Михаила Бутина: «Роза цветет и благоухает недолго. Так и случилось с моей незабвенной Сонечкой». Никого не винил: ни Бога, ни судьбу, ни Бутиных…
А у Бутина — непроходящее, острое сознание вины. Того матерого медведя они подстрелили вдвоем, разом, но благородный Афанасий Жигжитов отдал шкуру Бутину. Лучше бы это благородство проявил Бутин! Но ведь Соня так хотела «медведя» себе под ноги, и он исполнил ее желание: собственными руками подстелил роскошный мех, где подстерегла ее иголка, оброненная ею же самой и вонзившаяся в ее бедную ножку. Так убитый медведь отомстил за смертельные пули Бутина и его друга.
Боль душевная была так непереносима, что он остановил у ручья лошадь, спрыгнул, присел у самой воды на камень, напился из горсти и обрызнул разгоряченное лицо студеной весенней водой… И стал вглядываться в собственное смутное отражение, проглядывающее в полой серо-зеленоватой воде.
Очень, очень переменился за прошедшие годы. Хотя бы с той поры, двенадцать лет назад, когда после смерти дяди Артемия братья напрочь ушли от Кандинских и заимели свое дельце. Все же и дом, и земля, и деньги, что получили в наследие от дяди, — разделили по-доброму, по-родственному, по-хорошему, согласно завещанию, — все это пошло впрок вкупе с небольшим нажитым капитальцем… Ну и как же ты выглядишь ныне, Михаил Бутин?
Он нагнулся, чуть не касаясь лбом зеркала воды: худощавое, отчетливо скуластое обличье; длинные, в прямом расчесе, густые волосы; хмурые, диковатые в узкой прорези глаза; черные усы, низко соединяющиеся с черной неширокой и ухоженной плотной бородой, за которую его прозвали Египтянином и Фараоном; твердо и решительно сомкнутые губы…
Ты уже перешел через многие утраты — матери, отца, дяди, сестры, жены… Ты готов грудью встретить новые несчастья и беды. Божьей воле смиренно противостоять волей своей. Однако ж быть одному не имея, опоры… Слабая женская рука, а сколь в ней утешной силы!
…Он поднялся с камня, попоил лошадь и снова вскочил в седло.
Как не угнетено твое сердце, а дела земные, дела текущие не могут ждать.
Вот хотя бы смета на год по Никольскому и Дмитриевскому приискам. Учесть и посчитать в точности все, что надобно приискам, чтобы пришло к сроку, к сезону, к намыву. Легко говорится! Взять Никольское. С ноября нынешнего года и по март следующего, на четыре зимние месяца, — сколь нужно? Двести человек! А с марта по ноябрь, с весны по осень — впятеро больше, дабы дело не стояло!
Ты-ся-ча работников! Хоть землю грызи, а раздобудь, привези, поустрой, одень да обуй, накорми и предоставь наилучшие условия для добывания столь необходимого фирме металла!
Так сколь же придется всяческих припасов на тысячу работников!
Муки яричной выйдет, считая по тридцать четыре фунта на рот, — все двадцать две тысячи пудов. Вот так Михаил Бутин, вот так, друг ситный, Михаил Капараки! Да ведь надо ж еще в запас муки накинуть хотя бы две тысячи. Если всерьез о людях и деле думать!
Далее: муки пшеничной, крупчатки, для служащих, для этих сорока человек, жалованье которых позволяет, а чувство превосходства принуждает по праздникам есть блины и пироги! Во всяком случае, не менее ста пудов завоза!
А рис для китайцев — едят они немного, но надо, чтобы они понимали, что о них думают, — шестьдесят пудов будет довольно.
Все? Как бы не так! А содержание шестисот рабочих лошадей? Это ж до сотни тысяч пудов сена да прочего фуража еще сорок тысяч! Лошадь на Руси пока еще главный механизм, его беречь надо!
А разного рода материалы, на поверхностный взгляд мелочные, пустячные, бездельные — жир тарбаганий, подковы конские, а к ним — гвозди подковные, ведь тут, в работе, одно за другим тянется! Раз лошади — корми, подковывай, а еще лечи, конские лекарства завози! Тоже в пудах! А смола, деготь, уголь, свечи, кожа — да не просто кожа, а кожи! Сырые, сыромятные, дубленые, юфтевые — не менее восьмисот пудов! Все для приисковых повседневных нужд!
Великая Отечественная война. Из маленького забайкальского поселка на реке Чалдонке один за другим уходят на фронт мужчины. А жизнь не останавливается; день и ночь, до самого ледостава, намывают золото драги, месяцами не выходят из тайги охотники. Женщины и подростки заменили мужей, отцов и братьев. Однако работа для победы — этого слишком мало для двух школьных приятелей — Димки и Веньки. Они хотят сами сражаться с фашистами и решают бежать на фронт. Об их приключениях и о других событиях в таежном поселке, о дружбе и мужестве рассказывает эта повесть, написанная известным детским писателем Оскаром Адольфовичем Хавкиным.
Почему зимней ночью убежала из интерната восьмиклассница Зоя Вихрева? Из-за чего поссорились Кеша с Митей? Что вдруг приключилось с Трофимом Зубаревым?Школа, о которой рассказывается в этой книге, находится на таежном руднике Ключи, в глухом углу Забайкалья. Среди героев повести дети таежников — Кеша-Адмирал, Тиня-Малыш, Захар Астафьев и другие — «король охотников» геолог Брынов, старый приискатель дед Боровиков, молодой учитель Андрей Хромов.У привального костра, в трудные и радостные дни геологического похода и во время наводнения на руднике раскрываются отношения между героями и проверяются их характеры.Это повесть о настоящей дружбе, о чувстве долга и чести, о больших дерзаниях и будничных делах молодого поколения советских людей предвоенной поры.
Две маленькие девочки, сёстры Лера и Уля, месяц живут у деда в охотничьей избушке, знакомятся с окружающим таёжным миром, заводят особую дружбу с бурундуком.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.