Дело беспокойной рыжеволосой - [40]

— Да. По-моему, я сказал тогда, чтобы вы вернули револьвер, из которого было совершено убийство.

— Может быть, вы помните, что произошло потом: вы оттолкнули меня от машины и взяли тот револьвер, который сейчас предлагается в качестве вещественного доказательства.

— Вы тянули время, а я не мог ждать. Мне ничего не оставалось, как…

— Мне кажется, нам не обязательно останавливаться на подробностях, не имеющих прямого отношения к сути дела, — вновь вмешался судья Киппен. — Почему вы так настойчиво возвращаетесь к этой проблеме, мистер Мейсон? Разве в этом деле роль защиты не сводится к тому, чтобы доказать, что убийство было оправданно — то, что подсудимая стреляла, по-видимому, ни у кого сомнения не вызывает.

— Мне бы хотелось, — проговорил Мейсон, — иметь доказательства того, что револьвер, представленный сержантом Голкомбом, то самое оружие, которым было совершено преступление.

— Могу я узнать, зачем вам понадобились эти доказательства? — Судья Киппен был явно удивлен. — Вам прекрасно известно, мистер Мейсон, что в любом деле существуют факты, бесспорность которых признается обеими сторонами.

— Револьвер прошел экспертизу. Мне было бы любопытно узнать ее результаты. Я прошу всего-навсего сообщить нам, к какому выводу пришли специалисты, сравнив контрольную пулю с пулей, найденной в теле жертвы. Это даст мне возможность выбрать нужную линию защиты.

— Понимаю, — проговорил судья, — возможно, вы и правы. Мистер Страун, у вас, без сомнения, есть доказательства, представленные баллистическим отделом, почему бы вам не ознакомить нас с заключением экспертов и покончить раз и навсегда с этим спорным вопросом? Потом, доказав, что револьвер действительно находился у обвиняемой, вы сможете…

— Дело в том, — прервал его Страун, — что пуля, найденная в теле, сильно повреждена. С одной стороны она почти полностью расплющена, а другая была слегка деформирована, когда пулю извлекали из головы жертвы.

— Вы хотите сказать, что она не может быть идентифицирована? — спросил судья.

— Видите ли, я… Могу ли я задать еще несколько вопросов сержанту? Надеюсь, после этого ситуация несколько прояснится.

— Задайте.

— Я признаю, что, по-видимому, поторопился предложить в качестве вещественного доказательства револьвер, но думаю, что мне позволено будет предложить вниманию суда еще два-три свидетельства, настолько очевидных, что они, по-моему, не нуждаются в специальных доказательствах. Сержант Голкомб, скажите, принесли ли вы с собой наволочку, которая закрывала голову покойного?

— Да, сэр, принес.

Сержант Голкомб открыл портфель и достал из него наволочку, в нескольких местах испачканную пятнами засохшей крови.

— Ответьте, пожалуйста, сержант Голкомб, нашли ли вы на этой наволочке какую-нибудь метку?

— Да, сэр.

— Вы выяснили, кому принадлежит эта метка?

— Да, сэр.

— Вы нашли какое-либо другое белье, помеченное так же?

— Да, сэр.

— Где?

— В «Горной Короне», в бельевой.

— Вы осмотрели кровать обвиняемой?

— Осмотрел, сэр.

— Когда?

— Почти сразу после того, как приехал в ресторан.

— Что вы обнаружили?

— На кровати было две подушки. Одна в наволочке, другая — без.

— Скажите, пожалуйста, когда была надета наволочка на голову покойного, до или после смерти?

— Она была надета после смерти.

— Одну минуту, — произнес судья Киппен, — это собственное предположение свидетеля, а не изложение фактов, и защита…

— Защита не возражает, ваша честь, — вмешался Мейсон, — мы согласны выслушивать любые выводы обвинения, если только они не искажают факты.

— Вы согласны? — изумленно переспросил судья. Подавшись вперед и недоверчиво глядя на Мейсона.

Страун произнес:

— Вы хотите сказать, что допускаете эту возможность? Вы думаете, что наволочка могла быть надета после смерти?

— Я считаю допустимым ваш вопрос, вот и все, — пожал плечами Мейсон, — вы можете делать любые умозаключения. Я просто заявил суду, что не собираюсь опротестовывать выводы, которые делаются в строгом соответствии с фактами.

Страун, все так же удивленно глядя на Мейсона, вновь откинулся на спинку кресла.

— Продолжайте, — бросил судья, — отвечайте на вопрос.

— Ну так вот. На наволочке была дыра. Это не отверстие, пробитое пулей. Вокруг нет никаких следов пороха. В то же время на голове убитого прекрасно заметны несколько пороховых пятен. Мы проверили: чтобы получить такие пятна, револьвер нужно держать примерно в двадцати дюймах от цели.

— Какой револьвер вы использовали, проводя этот эксперимент?

— Как какой? Вот этот самый.

— Другими словами, — произнес судья Киппен, — вы исходите из того, что преступление было совершено именно этим оружием?

— В этом нет никаких сомнений, ваша честь, — проговорил Страун, — лишь в результате досадного недоразумения пуля, найденная в голове жертвы, не может быть идентифицирована так же легко, как и остальные.

Однако если мне позволят продолжить допрос, я надеюсь доказать суду бесспорность моего утверждения.

— Продолжайте, — разрешил судья.

— Итак, вы утверждаете, что наволочка была надета после смерти, не так ли, сержант?

— Да, именно так.

— Об этом вам говорит отсутствие на наволочке пороховых пятен?

— Да. К тому же отверстие не похоже на пулевое.