Дело №2 - [17]

— А с кем Володя еще дружил? — зашла я с другого конца.

— Да когда ему было дружить-то? Он все здесь и пропадал или на аукционах или по объявлениям ездил — машины смотрел, покупал или продавал.

— А Софья здесь часто появлялась?

— Да совсем не появлялась.

— А откуда Вы тогда ее знаете?

— Да я и не знаю ее почти, то есть, не знал. Видел ее раза три-четыре.

— Здесь.

— Ну, а где же еще?

— Зачем она приходила?

— Да к мужику своему и приходила. Не знаю, что там у них за дела были, они у него в аквариуме сидели, — и он махнул рукой в сторону, где была грязноватая стеклянная перегородка, отделяющая кабинет или, скорее, стол хозяина.

— Когда она в последний раз здесь была?

— Ну, может недели две, а то и три назад.

— Они ругались?

— С чего это ты взяла?

Его манера отвечать вопросом на вопрос меня прилично раздражала, но я старалась виду не показывать.

— Если это он ее уморил, значит должны же были быть у них какие-то разногласия, — резонно заметила я.

— Разногласия-то, может, и были, но Володька к ней подход имел.

— То есть?

— Так она ж взбалмошная была, как начнет орать или расходиться по пустякам, он ей что-нибудь приятное скажет или по магазинам повезет. Научился с ними тут обходиться, — и Георгий снова сплюнул на пол. — Слушай, как они тут живут? Детей и то воспитывать нельзя.

— Почему?

— Так я тут стал старшого ремнем пороть, чтобы в школе лучше успевал, так меня чуть не замели. Одна стерва из соседских настучала. Какие-то бабы к нам стали ходить. Хорошо, Володька мне объяснил, что здесь какой-то закон есть, что детей воспитывать ремнем нельзя. А какой он дите, мой старшой-то? Ему уж четырнадцатый год пошел, балбесу.

Мне надо было как-то перевести разговор обратно на Софью.

— А почему у Креченских детей не было?

— Так не могла она детей-то иметь. Володька сильно томился, что ребятишек у него нету. У меня-то четверо, — он рассмеялся. — Всех кормить надо, одевать. А тут такая штука. Ты уж найди убийцу-то.

— А почему Вы думаете, что это не Володя жену отравил?

— А зачем ее травить-то? Жили и жили себе помаленьку. Ты куришь? — неожиданно спросил он.

— Нет.

— А то пойдем в курилку. Курить хочется, да и эта немчура глазеть не будет, — он махнул в сторону мужчин, которые все еще сидели и чем-то негромко говорили.

— Пойдемте, — согласилась я, и он повел меня куда-то вглубь мастерской. Курилка была оборудована в небольшой пристройке с земляным полом.

Георгий достал сигарету из портсигара, постучал ею о крышку и неторопливо закурил.

— Вы знали, что у Володи были любовница и ребенок? — решилась-таки спросить я.

Он было удивленно на меня взглянул, затянулся и сказал:

— Отчего не знать-то? Знал, конечно.

— Давно?

— Так ребенку уж года полтора будет, — он снял кепку и почесал затылок.

— Нет, знаете давно, что он Софье изменял.

— Да не изменял он ей вовсе. Просто вышло так. По пьянке, — он крякнул и рассмеялся. — С кем не бывает.

— А он не собирался с Софьей разводиться?

— Зачем?

— Чтобы жениться на Анне.

— Да ты чё? С ума сошла? Зачем на ней жениться-то? Она и так хорошо живет. За братом пристроена. Ну ты даешь! — и он снова рассмеялся.

— А откуда Вы знаете, что Володя не собирался разводиться? Вы с ним говорили на эту тему?

— Ну, бывало, перетирали.

— И что он говорил?

— Так ты у него и спроси, — неожиданно резанул он и встал.

— Георгий, во-первых, он ничего не говорит, — соврала я. — А, во-вторых, мне нужно найти убийцу и важной может быть каждая мелочь. Я ведь не полицейский, дальше меня то, что Вы мне сказали или скажете, никуда не пойдет.

Я старалась говорить как можно проникновеннее и убедительнее.

— Слушай, а ты хоть одно убийство-то раскрыла?

Во взгляде его появилась, как мне показалась, насмешка.

— Раскрыла, — уверила я его. — Даже три убийства и одно покушение на убийство.

— Правда?

— Правда.

— А по виду не скажешь, — протянул он и снова достал портсигар.

— Красивый, — похвалила я.

— А, этот, — он довольно улыбнулся. — Дедов еще.

Он было пустился в воспоминания об отце и деде, но я мягко перебила:

— А Анну Вы знаете?

— Знать особо не знаю, говорить не говорил, но видел пару раз.

— Где?

— Так она сюда приходила.

— Зачем?

— Ну, к Володьке стало быть.

— А он точно на ней жениться не собирался? — снова поинтересовалась я.

— На басурманке-то? Сдалась она ему.

— А Анна говорит, что собирался.

— Слушай, они ведь даже говорить-то толком не могли. Она по-русски не бельмеса, по-английски — так себе. Володька по ихнему вообще не разумеет, а английский, он и есть английский, — заключил он.

— А ребенок?

— А что ребенок? По пьянке он ребенок. Да Володька от ребенка не отказывался. Он ей и деньгами помогал и возил, когда надо куда.

— А Софья знала?

— А ей зачем? Не ее это дело.

— А если бы узнала?

— Да откуда?

— А если бы ей Анна сказала?

Он с недоумением посмотрел на меня, потом, видимо, сообразив, что так оно и вышло, в сердцах плюнул на пол и сказал:

— Вот дура, так дура!

— И все-таки, что бы, по-Вашему, Софья сделала, если бы узнала о ребенке?

— Откуда мне знать?

— Мастерская ее или Володи?

— Не, здесь все Вовкино.

— А что не Вовкино?

— Дом, по-моему, она купила, еще там что-то. Знаешь, я толком не знаю.

— А последнее время они с Софьей как жили, не знаете? Володя ничего не говорил?