Делай, что хочешь - [42]
– Здравствуй, крошка Анита. Познакомь меня со своими подругами.
Черные глаза-вишни сердито заметались. Знакомить меня с другими красотками у крошки желания не было. Она стремительно сорвала косынку, перебросила на грудь косы, вскочила и затараторила. Ах, что ж вы не пришли, все уже готово, дедушка ждал, он и сейчас ждет, правда-правда, пойдемте скорей, я вас провожу к дедушке, уборку без меня начнут, ничего страшного.
Тоненькая подружка наклонилась над клавишами, толстуха же уверенно перебила.
– Без нее не начнем, а без нее познакомимся. Я Марго. Или Рита. Вам как больше нравится? – Пойдемте, дедушке надо с вами поговорить… – А еще меня называют Яблочко. Что вы на это скажете? – Дедушка велел вас найти, пойдемте. – А вечером будете на площади? Потанцуем. Я вас приглашаю. – Да помолчи ты! – А вы меня приглашаете?.. – Марго! – А вам сколько лет? Мне шестнадцать!
У Аниты щечки-персики полыхнули гневным румянцем. Она чуть слышно прошептала: «Вот же наглая!» – но взяла себя в руки и подбородком указала на третью подружку: «Она тоже Рита!»
– Что вы играли, красавицы?
– Такая песня грустная… – решилась тихонько ответить Рита-маленькая.
– А вы поете? – тут же вмешалась Рита-большая. – Когда мы с вами споем?
Но, оказывается, предстоял бенефис Аниты.
– Это моя песня! Мы с дедушкой недавно ездили за Реку. Да, я за Рекой побывала, а они нет. Там в гостинице музыкальный ящик. Красивый. Играет разное. И вот эту песню. Запомнила до капельки. И девчонок научила. Слова сама придумала! Ну, девчонки помогли. Самую чуточку. Хотите, споем? Мою песню?
– Очень хочу.
Не закоченевшая рука шубертовского нищего музыканта, а крепкие юные ручки начали великую мелодию. И три голоса завели любовные жалобы.
Рита-Яблочко выводила «приди!», глядя на меня пристально и многозначительно. Анита тоже оглянулась через плечо. Песню она запомнила не до капельки, а присочинила половину. Да и что мог нагудеть ей механический органчик? Конечно, это было уморительно смешно. Но и ужасно жалко. Непонятно кого. Разумеется, я похвалил, но зачем-то сказал: «Только по-настоящему не совсем так и в другой тональности».
Анита заволновалась, завертелась. А вы разве знаете? А где вы слышали? Ах, разучивали? Сыграйте, ну пожалуйста! А я подыграю. Не бойтесь, сразу перейму! Садитесь на мое место. А ты брысь!
Старое пианино дребезжало не «чуточку», а основательно. От этого глухая квинта в басу звучала особенно уныло. Именно так, как надо. Пальцы все вспомнили сами. Анита напряженно дослушала, не подыгрывая, и сразу потребовала: а про что там на самом деле? Какие слова? Я изложил знаменитую историю. Она кисло спросила: «И все?» Рита-скромница шепнула: «Но это же хорошо, что он позвал старичка с собой». Рита-кокетка смотрела без выражения. Анита раздумывала, покусывая то верхнюю губку, то нижнюю. И вдруг рассердилась.
«Ну и что это значит? Ах, у старичка ни гроша на тарелочке и собаки на него ворчат! А зачем он торчит за деревней? Там никто не услышит эту его лиру. Или шарманку. Или на чем он там играет. На рынок надо идти, вот куда. А если озяб, пусть сыграет в кабачке. Там и накормят и стаканчик нальют… Этот тоже хорош, одинокий странник на зимней дороге! А тот из ума выжил, и ветром его качает. Что он с ним делать будет? Вместе горе мыкать, песни распевать? Ну и дурак! Кому это надо?»
Добрая Рита что-то тихо возразила, я не понял. А сочинительница отрезала:
– Толку-то, что будут вдвоем. Меня бы спросил, я бы ему все сказала. У нас нищих нету! А песни петь молодым нужно с молодыми! Вот так-то. У меня вышло лучше. И правильнее!.. Сыграйте еще раз, ну пожалуйста.
С великолепной чуткостью перестроившись на точную мелодию, она запела. Своими правильными словами. Но было уже не смешно. Старый лирник потому и ушел подальше от людей, чтобы нагонять тоску не на всех подряд, а только на тех, кто его разыщет. Как я разыскал.
– Один раз услышу – что угодно спою! – похвалилась певица. – Надо еще парочку куплетов придумать. Чтоб все хорошо кончалось. И чтоб мелодия под конец повеселее. Поможете? – и она торжествующе сверкнула вишнями на Яблочко.
– Научите меня настоящим словам, – не сдавалась та. – Научите?
– Да ну, про босого старика с собаками! – смеялась крошка, забывшись от успеха. – За пятки его хватают! Еще петь про это!
Нудным учительским голосом я сообщил, что старик сам схватит кого угодно.
– Глупости! – с разгону выпалила Анита и опомнилась, ахнула испуганно.
– Схватит… – прошептала маленькая скромница. – Потому что старичок – это совесть. Правда?
Бойкие подружки смерили тихую ледяным взглядом.
Вечером на площадь я, разумеется, не пошел. Оттуда смутно доносилось: «Миленький уехал…» Похоже, красавицы обучали сограждан новой песне. Стук в дверь так и не раздался.
Этот шубертовский старик был демон тоски. Написать такое можно, а подумать или сказать вслух стыдно. Но чего и зачем я ждал? Пошлое пари не надо было затевать. А теперь не стоило забавляться последствиями. Не смешно. И милых подружек-певиц вовсе незачем было разглядывать сатирически. Я кокетничал с ними точно так же, как они со мной, и упивался ситуацией. Как петух в курятнике. Позорище…
Каким образом у детей позднесоветских поколений появлялось понимание, в каком мире они живут? Реальный мир и пропагандистское «инобытие» – как они соотносились в сознании ребенка? Как родители внушали детям, что говорить и думать опасно, что «от нас ничего не зависит»? Эти установки полностью противоречили объявленным целям коммунистического воспитания, но именно директивы конформизма и страха внушались и воспринимались с подавляющей эффективностью. Результаты мы видим и сегодня.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.