Дела и люди (На советской стройке) - [22]

Глава десятая НАРОДНЫЙ КОМИССАР КРАСИН

Леонид Борисович Красин был одной из самых ярких и талантливых фигур первого периода советской власти. Это был очень своеобразный человек, и он даже внешностью выделялся среди тогдашних коммунистов, соратников Ленина. Высокий, смуглый, с живыми и широкими жестами, он повсюду обращал на себя внимание. Аккуратно подстриженная бородка клином удлиняла его продолговатое лицо с высоким лбом и черными с проседью волосами, гладко причесанными на пробор. Когда он улыбался, обнажались прекрасные белые зубы, а ямочка на щеках углублялась, делая его лицо еще более привлекательным. В его умных, хитровато сверкавших глазах серьезность чередовалась с задорным весельем: посмотрев на Красина, можно было представить себе, что он, наверное, в детстве был шалуном и проказником. Он всегда был отлично одет, его галстук соответствовал цвету костюма и рубашки, и даже булавка в галстуке была воткнута как-то особенно ловко и щегольски. Он никогда не носил валенок, несмотря на лютые морозы, и не сидел в полушубке, как все его коллеги, в нетопленых помещениях в холодные зимы гражданской войны. Красин был активным большевиком еще до первой революции и во время ее, в 1905-6 гг., когда он близко сошелся с Лениным. В последовавшие затем годы реакции он несколько отошел от активной революционной работы. Будучи вынужден покинуть Россию, он, начиная с 1908 г., служил в Берлине у Симменса и Шуккерта инженером-электротехником. В 1912 г. этот концерн, имевший в России свои заводы, послал его в Москву. Когда в 1914 г., в начале войны с Германией, все немцы были устранены с руководящих постов в русской промышленности, Красин сделался управляющим всеми заводами Симменса и Шуккерта в России. Революция застала его в Петербурге на этом посту, обеспечивавшем ему блестящее материальное положение. После Февральской революции 1917 г. я неоднократно встречался с Красиным в Петербурге в доме наших общих друзей Названовых. В ту пору Красин отзывался очень отрицательно о позиции, занятой Лениным и его группой, хотя лично поддерживал с ними связь, тем более, что он был старым другом Елизарова, мужа сестры Ленина. В то время - в период Временного Правительства .- он считал политику Ленина «бредом утописта» и говорил, что она приведет большевиков к страшной катастрофе. В предвидении этого он решил отправить свою семью за границу, и, действительно, в июле 1917 г. устроил жену и детей в Норвегии. Весной 1918 г. он посетил их в Скандинавии и поехал обратно через Берлин. В этот момент Адольф Иоффе вел в Берлине переговоры по разным экономическим вопросам и привлек к ним Красина, в качестве консультанта. Перед отъездом из Германии в Россию Красину довелось - как он сам потом рассказывал - побывать в германской военной ставке, куда его пригласил генерал Людендорф, желавший побеседовать с ним. Красин описывал, как его, с завязанными глазами, отвезли на автомобиле за сотни километров от границы. Разговор с Людендорфом продолжался два часа, причем Красин излагал разные претензии советского правительства. Людендорф был немногословен, и сущность его речей сводилась к одному: - Нам нужен ваш хлеб, и если вы хотите просуществовать, вы должны заботиться о том, чтобы наша армия была сыта. С возвращением Красина в августе 1918 г. в Москву, началась очень активная работа его в правительственной верхушке. Большевики говорили тогда, что в лице Красина они приобрели одновременно крупного коммуниста и хорошего спеца-экономиста. Он сперва заведывал снабжением армии, а потом был назначен наркомом путей сообщения. Красин был по натуре индустриалистом; считал, что главная беда России в ее отсталости и разделял в этом вопросе взгляды М. Горького. Когда всплыла идея электрификации страны, увлекавшая Ленина, она пришлась очень по душе и Леониду Красину. В этом проекте он видел не только чисто-технические возможности, но и средство для преодоления политической и культурной отсталости крестьянской массы. В кулуарах Съезда Советов, где Ленин выступал с первым докладом о большом плане электрификации, мне пришлось наткнуться на группу собеседников: Ленина, Милютина, Красина и некоторых других. Ленин говорил: - Электричество заменит крестьянину Бога. Пусть крестьянин молится электричеству, он будет, больше чувствовать силу центральной власти - вместо неба. Вскоре по приезде Красина в Москву, я был у него в гостинице «Метрополь». Он мне говорил, что понимает, как трудно сейчас работать; но революция идет своими путями, и для России не может быть другого выхода. - Страна нуждается в сильной власти,- говорил Красин. - Необходимо очистить русского мужика от наросшей на нем коросты. Этого в перчатках сделать нельзя. Приходится ломать и уламывать. Все спецы должны нам в этом помогать. Всякий бойкот только на пользу реакции. В заключение он заявил, что его задача - привлечь к работе всех лояльных спецов некоммунистов, и пригласил и меня принять в ней участие. Многочисленные связи Красина с самыми различными общественными слоями, его близость к Ленину, его знакомство с бывшими капиталистическими тузами, его свобода в обращении и критические замечания о власть имущих и, наконец, его необыкновенное умение обращаться с людьми - создали ему очень скоро особое положение в Москве. Он сделался притягательным центром для групп и отдельных людей самых противоположных настроений и направлений. Ленин ценил в нем, прежде всего, синтез настоящего большевика с хозяйственным специалистом: это было то, чего Ленин напряженно искал и долго не мог найти. Ленин считался и с тем, что капиталисты платили Красину большие деньги, и что с Красиным «не стыдно» было появиться в буржуазном обществе.