Декоратор - [21]

— Солидный крепкий тыл, — киваю я понимающе.

— Именно. А Том Эрик Сандосен тебя нахваливал. Потом я прочитал то интервью в «Дизайн-форуме». Мне показалось, у нас похожие вкусы.

Он улыбается и чуть краснеет, как если б он предал огласке, что мы оба извращенцы со схожими маниями.

— Как ты считаешь, что именно я должен сделать?

Он машет официантке, отдаёт ей пластиковый прямоугольник. Потом залпом добивает вино, серьёзнеет и впивается взглядом мне в глаза.

— Все.

— Все-то все, — говорю я так, будто получаю такие заказы в неделю раз. — Но это работа на месяцы.

— У меня прорва времени. Может, подскочим поглядим на дом? Ты на машине?

Нет. Я приехал на трамвае.

Машина не то слово. Карл-Йорген Йэвер передвигается на танке. Под названием «хаммер». Это, условно говоря, гражданская версия новейшего американского джипа, бенефициант телерепортажей об операции «Буря в пустыне», занимающий в ширину два места на парковке. Он стоит в гараже под Концертным залом и напоминает об экспансии милитаризма. Машина знаковая, «трактор» финансовых олигархов девяностых, в Осло редкость. Салон просторный, удобный, с хорошими кожаными сиденьями. Мы на три головы выше всех остальных на дороге.

В пути он желает говорить только обо мне. Спрашивает об образовании, квалификации, пристрастиях в дизайне и прочее. Потом — о цене. Не во что встанет весь ремонт, это пока сказать невозможно, но — сколько стоит моя работа? Правильная постановка вопроса.

— Нет, я беру не почасовую плату. Во-первых, ты никогда не сможешь это проконтролировать, во-вторых, я не люблю работать с секундомером в руке. К тому же тебе важен не процесс, а результат.

— Ну и как же ты считаешь?

— Пятнадцать процентов от общей суммы.

— Общей? Включая материалы, рабочих, технику и прочее?

— Именно так. Но не забывай, что у меня скидки, которых тебе ни за что не дадут. На круг получается немногим дороже, чем если б ты сам ходил по магазинам и всё покупал. К тому же твоё время, я думаю, тоже недёшево стоит.

— Логично, — отзывается он и бестрепетно выворачивает свой танк на подъём на Сёркедалсвейен. Только у меня на глазах этот человек выпил два стакана вина. Что превышает допустимый промилле. Хотя жизнью он вряд ли рискует. «Хаммер» расплющит бронированный «мерседес», как бумажную фигурку. У «хаммера» противоударный кузов. Он спроектирован, чтобы его скидывали с парашютом с транспортного самолёта «Геркулес».

— И так у вас все работают?

— Все, кого я знаю, — говорю я.

— То есть чем дороже выдумки, тем больше твой навар. А кто контролирует уровень расходов?

— Ты конечно. Я готовлю тебе ориентировочную смету и первые наброски. Потом мы работаем над ними, обсуждаем, пока не приходим к окончательному решению. Тогда я делаю полные расчёты и через пару дней представляю их тебе. Сильнее всего колеблется зарплата рабочих, сейчас они в цене. Но погрешность в моих расчётах процентов пять, не больше. Причём она колеблется в обе стороны.

— Ты шутишь? Что, может получиться дешевле, чем договаривались? Чего-то я такого не слышал!

— Нет, в самом деле. Самое важное — чтобы мы были постоянно в контакте, чтобы ты мог найти время встретиться со мной и посмотреть, как что идёт. Обычно заказчики по ходу работ вносят кучу изменений. Самых разных.

И даже влюбляются, додумываю я про себя. В том числе в женщин, помешанных на тканях. Такое случается даже с обладателями «хаммеров», не замеченными, готов поклясться, в приверженности к занавескам в цветочек.

— Это вопрос, — отзывается он. — У меня зимой сплошь поездки за границу. У тебя электронная почта есть?

— Нет.

— Заведи. Так проще всего. И я буду за несколько дней сообщать о своём приезде, чтобы мы могли встретиться.

Что-то не тянет его рассказать, чем он занимается.

— Приехали, — говорит он, съезжая на дорожку, на вид узкую для нашего авто.

Дом скрыт от дороги высокими деревьями. Когда они голые, я их не различаю по названиям.

Это не шедевр, сделавший Корсму имя, не Вилла Бенжамин и не Вилла Стенерсен, но в доме есть красота и интрига. Снаружи он кажется вполне ухоженным: стены оштукатурены и рамы покрашены лет пятнадцать назад, не больше. Дом невелик, правильных пропорций — квадрат. Крыша плоская. Игриво разнесенные окна. Миниатюрный элегантный навес над входной дверью. Вот она в ужасном состоянии.

— Будешь менять? — спрашиваю я, пока он возится с замками. Их два.

— Буду, — кивает он.

Оказавшись внутри, я вижу, что прежние жильцы относились к творению Арне Корсму без должного пиетета. В доме смердит старостью и смертью. В прихожей жуткое красное виниловое покрытие. Ободранные обои. На кухне тоже винил, хотя сам гарнитур кажется первозданным. Вот бы воссоздать его! Правда, шкафчики убитые. И пожелтевшие от старости.

— Хозяйка умерла, — объясняет Йэвер. — Ей было уже за девяносто. Когда я впервые попал сюда, дом произвёл на меня тягостное впечатление. Но мне кажется, у него есть потенциал.

Тут он абсолютно прав. Я влюбляюсь в дом, едва перешагнув порог гостиной. Она элегантная, просторная и светлая. Даже серый декабрьский свет играет в ней, благодаря панорамному окну, выходящему на террасу, обращённую к саду за домом. Мебель, слава богу, вывезли. Боюсь и думать, чем здесь всё было заставлено. Направо небольшая комната, задуманная как кабинет, но служившая спальней старухе с тех пор, как лестница наверх стала для неё неодолимой. Первым делом, прикидываю я, надо будет соединить эту клетушку с гостиной. Да, пожалуй, и с кухней. Получится лофт на нью-йоркский манер, только санузел надо обособить. Ни одной несущей стены нет? Нет. Да здравствует функционализм!