Декамерон по-русски - [6]

– Знаешь, а ведь это «er-ton» можно еще расшифровать как «error ton» – «неправильный стиль», – впервые увидев эту табличку, выступила с запоздалой критикой англоманка Трошкина. – А это как-то нехорошо характеризует детективную манеру Розова!

– Не все же такие умные, как ты! – отбрила тогда я, втайне досадуя, что и я не столь умна, раз не заметила скрытого подвоха.

За три месяца с момента полуторжественного открытия агентство «Пинкертон» не захватило лидерство на местном рынке детективных услуг, но и не разорилось. Эдик Розов периодически отравлял нам дежурные посиделки за чаем жалобами на кризис жанра, однако какие-то дела у него все-таки были. Тем не менее я сомневалась, что за время отсутствия Эда с его больным животом в офисе случится массовый наплыв клиентов. Я вообще не предполагала принимать посетителей – и, как выяснилось, напрасно!

Уже на стадии зачистки своего блюдечка от последних крошек вкусного кекса Алка Трошкина начала взволнованно вздыхать и ерзать в кресле.

Сначала я подумала, что у нее тоже внезапно расстроился желудок, и встревоженно прислушалась к собственным ощущениям. Однако моя пищеварительная система посылала в мозг исключительно импульсы удовольствия. Тогда я вспомнила, что орехи считаются продуктом, усиливающим половое влечение (правда, вроде бы только у мужчин), и присмотрелась к возбужденной Трошкиной с новым подозрением. Перехватив мой вопросительный взгляд, она извиняющимся тоном сказала:

– Все, Кузнецова, я так больше не могу. Пойду найду какого-нибудь мужика…

«М-да, определенно влияние орехового кекса на женский организм еще недостаточно изучено!» – веско вставил в образовавшуюся паузу мой внутренний голос.

– Найду-ка я какого-нибудь мужика и попрошу его сходить в мужской туалет, проведать Эдика, – договорила Алка, вставая. – Уже целых двадцать минут прошло, по-моему, это слишком долго для простого желудочного расстройства. Мне кажется, уже пора принимать врачебные меры.

Я еще не успела прикончить свою порцию кекса, поэтому ответила подружке молчаливым кивком, и Трошкина ушла.

Я посмотрела на Эдькиного попугая, проглотила кусок кекса и из вежливости спросила:

– Чай будешь?

– Файф-о-клок! Файф-о-клок! Файф-о-клок! – возбужденно заорал попугай по-английски.

Я поставила в птичью клетку свое блюдце с крошками, но ара не стал их клевать и еще некоторое время назойливо орал про файф-о-клок. Я предположила, что у англоязычной птицы классический британский режим питания, так что раньше пяти часов он к своему чаю не приступит, подлила Кортесу в чашку водички и вернулась за стол.

От нечего делать я включила Эдькин компьютер, прогнала прочь полуголую деваху, идеально вписавшуюся в прямоугольный экран благодаря неприличной коленно-локтевой позе, и пошла знакомиться с новостями дня.

В топ-тройке Газеты. ру лидировало сообщение под заголовком: «Летучие мыши напали в подъезде на семью москвичей». Лента. ру настойчиво информировала читателей о том, что Путин признал аморальность пакта Молотова – Риббентропа. Про летучих мышей мне было интереснее, хотя бы потому, что с Молотовым и Риббентропом (спасибо Путину) уже все стало ясно, тогда как поединок семейства московских граждан с соплеменными им нетопырями представлялся делом непредсказуемым.

Я подвела курсор нелетучей компьютерной мышки к нужному заголовку, но нажать на него не успела, отвлеченная деликатным стуком в дверь.

– Открыто! – крикнула я, совсем запамятовав, что сижу в чужом кабинете.

– Здравствуйте! – мелодично произнес приятный женский голос. – Можно войти?

– Конечно! – ответила я, сожалея, что не могу ответить категорическим отказом.

Эдик ведь попросил нас постеречь его офис именно на случай появления клиентов. Правда, он не сказал, что мне с этими клиентами делать.

«Держать и не пущать! – посоветовал мой мудрый внутренний голос. – Авось сыщик Розов не просочился на сорок лье в канализацию и скоро вернется».

– Присаживайтесь, – пригласила я милую даму и перегнулась через стол, чтобы убрать с глаз Алкин чайный прибор.

Тут же мне пришло в голову, что этот момент можно использовать для ненавязчивой рекламы Эдькиного полудохлого заведения, и я с улыбкой сказала:

– Простите, сегодня так много клиентов, что я не успеваю приборы менять! Вам чай, кофе?

– Спасибо, ничего не надо, – ответила гостья, опускаясь в кресло, столь своевременно освобожденное Трошкиной. – Когда я нервничаю, я не могу ни пить, ни есть.

– Видимо, вы часто нервничаете! – брякнула я.

Посетительница была невысокой, худенькой и бледной, как жертва хронического недоедания. При этом малообеспеченной она не выглядела. Наметанным глазом я отметила высокое качество модной одежды и обуви (сто пудов, с последней распродажи в Милане!) и решила, что клиентку Эду бог послал вполне платежеспособную.

– Меня зовут Алиса, – сказала гостья.

– А меня…

Я запнулась.

Спешить не стоило. Если я прямо и честно представлюсь копирайтером рекламного агентства «МБС» Индией Кузнецовой, у Алисы возникнет закономерный вопрос: а что это уважаемая рекламщица Кузнецова делает в офисе детектива Розова, по-хозяйски сидя за единственным рабочим столом?