Декабристы - [121]
Нечкина принимала тезис Блудова о тактических расхождениях Трубецкого и Рылеева: диктатор настаивал «на движении восставших полков от казармы к казарме и лишь в конечном счете, когда налицо будет достаточная масса восставших солдат, предполагал выход и на площадь», однако в итоге отказался от своей тактики: «В результате долгих и страстных прений на совещаниях декабристов в дни междуцарствия» был создан единый план действий, предусматривавший движение прямо на Сенатскую площадь. Нечкина писала: «Было бы неправильно утверждать, что в этом плане победило мнение определенной группы, с которым не согласилась бы какая-то другая. Нет, лица, которые первоначально спорили против победивших в дальнейшем предложений, в конце концов примкнули к ним». «Накануне решительных действий, — сделала она вывод, — несомненно, сформировалось некоторое общее мнение, в основном принятое и поддержанное (правда, с разной степенью убежденности) всей руководящей группой». Исследовательница была уверена, что это «общее мнение» было за решительные революционные действия, подразумевающие захват царской резиденции и арест императорской фамилии. Главным же виновником провала этого плана Нечкина, как и автор «Донесения», считает Трубецкого, усматривая в его действиях безусловную «измену главнокомандующего»>>{869}.
С этими утверждениями во многом солидарен современный историк Я. А. Гордин, считающий, что существовал единый план Трубецкого и Рылеева, состоявший из двух основных компонентов: «Первый — захват дворца ударной группировкой и арест Николая с семьей, второй — сосредоточение всех остальных сил у Сената, установление контроля над зданием Сената, последующие удары в нужных направлениях — овладение крепостью, арсеналом». Исследователь признаёт некоторое расхождение во взглядах авторов этого плана на будущее восстание: в отличие от Рылеева, сторонника решительной революционной импровизации, Трубецкой «полагал целесообразной только хорошо подготовленную в военном отношении операцию с высокими шансами на успех». Однако катастрофу 14 декабря Гордин склонен объяснять не противоречиями между лидерами Северного общества и не изменой диктатора, будучи убежден, что Трубецкому, корифею заговора, решительно противостояла «декабристская периферия» в лице А. И. Якубовича и А. М. Булатова, которые и сорвали разработанный им план: «Булатов был уверен, что Рылеев и его сподвижники стараются для того лишь, чтоб сменить на российском престоле династию Романовых династией Трубецких. И решил помешать этому, перехватив у Трубецкого руководство восстанием и тем облагодетельствовать Россию»>>{870}.
Одним из тех, кто не согласился с «Донесением Следственной комиссии», был А. Е. Пресняков, считавший, что накануне 14 декабря сложилось два плана: условно говоря, план Трубецкого и план Рылеева: «Всё у Трубецкого сводилось к давлению на власть, которая должна будет уступить без боя. Он стремился, прежде всего, действовать “с видом законности”». Мысль же Рылеева и его сторонников «была направлена на решительные революционные акты, которые одни могли бы дать, будь они осуществимы, победу революционному выступлению»>>{871}.
На тех же позициях стоит и М. М. Сафонов. Разбирая вопрос, планировал ли Трубецкой захват Зимнего дворца, исследователь приходит к важным обобщающим выводам: у руководителей восстания накануне решительных действий не только не было единого плана, но и возник острый конфликт по вопросам тактики. Согласно Сафонову, сценарий, который заговорщики пытались осуществить 14 декабря, был разработан именно Кондратием Рылеевым. Используя показания не только Рылеева и Трубецкого, но и других участников восстания, автор утверждает: план этот был весьма радикальным, подразумевал взятие Зимнего дворца «малыми силами», «с горстью солдат» и проведение — под угрозой применения силы — переговоров с Сенатом о создании Временного правления. Трубецкой же, замечает Сафонов, действовать по этому плану явно не хотел, «находил необходимым вначале собрать все неприсягнувшие войска вместе, определить возможности восставших и только исходя из них решать, как действовать дальше: развивать ли начатое либо же отказаться от дальнейших действий». Но 13 декабря князь понял, что у заговорщиков слишком мало сил для реализации его замысла и успех его более чем сомнителен, а потому счел, что лучше не начинать, чем потерпеть поражение: «Сам диктатор, видя малочисленность сил, уверен, что выступление приведет в таком случае к катастрофе. Однако Рылеев настаивает: надо выступать в любом случае, даже с малым количеством войск. Руководители тайного общества уже обречены на смерть, они слишком далеко зашли, возможно, их уже предали. Поэтому необходимо подниматься в любом случае и при любых условиях. Но такая позиция была неприемлема для Трубецкого в принципе». Когда же Рылеев понял, что Трубецкой не собирается выполнять его план, он своей властью назначил другого диктатора — полковника Александра Булатова. Накануне восстания Рылеев сообщил о своем решении Трубецкому, и, следовательно, тому вообще незачем было выходить 14 декабря на Сенатскую площадь
