Дегустатор - [2]
— Мария! Уго! Вы целы? — крикнул отец. — Вас не задело? Отвечайте же!
— Stupido! [1] — заорала мама, выбежав из дома. — Ты чуть не убил нас! Ce uno bambino qui [2]. Чтоб дьявол насрал на твою могилу!
— Я малость промахнулся! — крикнул в ответ отец, вызвав в толпе взрывы смеха.
Мама продолжала осыпать его проклятиями, пока у нее не иссяк запас ругательств. Говорят, я пошел в нее, поскольку язык у меня острее бритвы. Потом она повернулась ко мне и сказала:
— Я устала. Мне надо прилечь.
Когда отец приплелся домой — глуповато улыбаясь, из-за чего его орлиный нос еще ближе прижался к острому подбородку, — у мамы под мышками выросли шишки размером с куриное яйцо. Глаза глубоко запали, зубы торчали наружу, и все, что я любил в ней, таяло на глазах, так что я сжал ее руку покрепче, чтобы она не исчезла совсем.
К восходу солнца Смерть уже ждала у дверей. Отец сидел на полу возле кровати, закрыв большими ладонями глаза и тихо плача.
— Вынеси меня на улицу, Висенте, — прошептала мама. — Давай-давай! И уведи ребят.
Я забрался на ореховое дерево у дома, оседлав увесистый сук. Отец положил мою бедную маму на землю и поставил рядом с ней чашку с полентой и воду. Витторе велел мне спуститься и идти с ним пасти овец.
Я помотал головой.
— Слезай! — крикнул отец.
— Уго, ангел мой! Иди с ним! — взмолилась мать.
Но я никуда не пошел. Я знал, что если уйду, то никогда больше не увижу ее. Отец попытался залезть ко мне на дерево, однако у него ничего не вышло, а поскольку Витторе боялся высоты, то стал кидать в меня камнями. Они били меня по спине, один со стуком ударил в голову. Я обливался слезами, но не двинулся с места.
— Ступайте без него, — велела мама.
Отец и Витторе пошли вверх по косогору, время от времени останавливаясь и что-то крича. Ветер относил их слова, так что они казались мне звериным воем. Мама начала кашлять кровью. Я сказал, что молюсь за нее и скоро ей станет лучше.
— Mio piccolo principe! [3] — прошептала она.
А потом подмигнула и сказала, что знает секретное лекарство.
Она разорвала простыню пополам, бросила мне один конец и велела завязать вокруг ветки. Я был счастлив, что могу помочь ей. И только когда мама обмотала другим концом шею, я почуял что-то неладное.
— Mamma, mi displace! [4] — завопил я. — Mi displace!
Я попытался развязать узел, но руки у меня были слишком маленькие, а кроме того, мама затянула его, подпрыгнув и прижав колени к груди. Я позвал отца, но ветер швырнул мой крик обратно мне в лицо.
Когда мама подпрыгнула в третий раз, раздался звук, похожий на треск сломанного дерева. Язык у нес высунулся наружу, мне в ноздри ударил запах кала.
Не знаю, как долго я кричал. Знаю только, что, не в силах шевельнуться, я просидел на суку до утра — открытый всем ветрам, под равнодушными звездами, задыхаясь от смрада, исходившего от разлагающегося тела матери, — пока не вернулись отец с Витторе.
Под небом, покрытым хмурыми серыми тучами, соседи вырыли маме могилу. Отец рухнул на колени и, потеряв от горя голову, прижал ко рту ладони с горстями земли так, словно это была мамина плоть. Кто-то из соседей рассказал анекдот. Я был слишком мал и не понял его, но засмеялся со всеми вместе. Почти в ту же секунду сверкнула молния. Послышались еще анекдоты и шутки, сопровождаемые взрывами хохота, которым вторили громовые раскаты в горах. Отец поднялся с колен и рассказал сквозь слезы свою любимую фацецию о кардинале, пукнувшем кому-то в лицо. Мы слышали ее тысячу раз, но на сей раз наш смех был стократно усилен вспышкой молнии. Она пронзила тучи, небеса разверзлись, и хлынул ливень. Мы недвижно стояли, промокшие и нахохленные, как птицы, и смотрели, как мой отец хоронит маму в сырой могиле.
Потом мы побрели домой и сгрудились вокруг котла, кутаясь в овчину, чтобы согреться. Небо стало таким темным, что пришлось зажечь свечи. Женщина с шестью пальцами на одной руке испекла хлеб из каштановой муки. Она велела мне нарисовать на корочке кресты, чтобы отвести порчу. Мы поели minestra [5] из турецкого гороха и бобов, запивая суп терпким старым вином из кружек. Время от времени отец начинал так горестно стонать, что сердце у меня разрывалось на две половинки, и я не мог сдержать слез. Соседи продолжали травить анекдоты, а наши жутковатые тени на стене перемешались со слезами и смехом, образовав в моей голове, которая уже разболелась от вина, сплошную кашу.
Зачем я все это пишу? Боль от воспоминаний свежа во мне, как ножевая рана. И хотя эти слова пронзают меня насквозь, я чувствую, что должен написать их, потому что иначе мои потомки не поймут, как я стал тем, кем стал. Я должен поблагодарить служаночку с мягкими губами и сладкими, как дыня, грудями, которая помогла мне это понять.
Прошлой ночью, поцеловав меня на прощание, она окинула взором мою комнату и сказала:
— Я люблю приходить сюда. У тебя так чистенько и уютно!
Я ответил, что очень старался и мне приятно, что она это заметила. Да, все в моей комнате дышало гармонией, каждая вещь стояла на своем месте. Кровать была покрыта новыми темно-синими одеялами, под которыми скрывались тончайшие льняные простыни. В углу стоял сундук, украшенный чудесными охотничьими сценками. Над ним на стене висело изображение моего любимого святого Франциска. Я коснулся пальцами шелкового халата в шкафу, затем бархатных штор, сшитых Висконти из Флоренции — если это имя вам что-нибудь говорит. Я вдохнул аромат духов, благодаря которым от меня пахнет лучше, чем от задницы куртизанки, и тут в моих ушах раздался громкий голос: «Уго! Ты понимаешь, что твои молитвы не остались без ответа? Теперь ты видишь, как Бог вознаграждает тех, кто верует в него?»
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
ДВЕСТИ ТЫСЯЧ долларов однажды получила по почте Эми Паркенс, экономящая каждый цент…ДВА МИЛЛИОНА долларов завещал скромный электрик из захолустного городка своему сыну Райану Даффи.Откуда взялись такие огромные деньги?!Эми и Райан пытаются выяснить это и неожиданно узнают о темном прошлом своих родителей – о кошмаре, где были не только ложь и шантаж, но даже изнасилование и убийство…Чем ближе они подходят к истине, тем яснее понимают – прошлое возвращается, а ЛЕГКИЕ ДЕНЬГИ могут стоить жизни ИМ ОБОИМ…
Эшли Спенсер.Девушка, которую преследует смерть.Дважды она чудом избежала гибели от рук маньяка, убившего всю ее семью.Но убийца пообещал вернуться – и теперь, годы спустя, похоже, намерен сдержать обещание.Полиция, когда-то его упустившая, снова медлит...И Эшли понимает – если она не встретится с человеком, ставшим кошмаром всей ее жизни, и не победит его, то неминуемо погибнет.Помощи ждать неоткуда.Доверять нельзя никому!
Синдзю — двойное самоубийство отчаявшихся влюбленных — совсем не редкость в Эдо — столице Японии самурайской эпохи Токугава. Дознание в таких случаях не более чем формальность…Но молодой ерики Санно Исиро, ведущий это дело, совершает все новые неожиданные открытия…Погибший юноша — нищий художник из «веселого квартала» — вообще не интересовался женщинами.А девушка — юная аристократка — похоже, случайно соприкоснулась с какой-то важной тайной.Наконец, на телах «незадачливых влюбленных» найдены следы, явно указывающие на насильственную смерть.Так… было ли вообще совершено синдзю?
«Жили они долго и счастливо и умерли в один день…» К сожалению, такое бывает только в сказках! А в жизни Джулия Беренсон, долгие годы мучительно переживавшая смерть любимого мужа, постепенно забывает боль утраты и начинает задумываться о новом счастье. В поклонниках, предлагающих ей руку и сердце, нет недостатка, — и каждый из них, в сущности, может стать хорошим мужем. Но чем дальше, тем яснее становится Джулии, что один из ее верных и добрых поклонников — совсем не тот человек, за которого себя выдает…