Дегустация Индии - [68]

Понятие прав человека в Индии своеобразно. Особенно в племенах. Например, в штате Уттар Прадеш, на родине Индиры Ганди, женщина и двое ее сыновей арестованы за жертвоприношение третьего ребенка. Мамаша руководила убийством по совету уличного колдуна. Надо сказать, что ее брат сидел в это время в тюрьме тоже за человеческие жертвоприношения богам.

А в штате Ассам человек просидел в тюрьме без суда более 50 лет вместо полагающихся по суду десяти. А в штате Чхаттисгарх в рамках действующего закона пятилетний сын после смерти отца унаследовал его должность и теперь ходит на работу с зарплатой 57 долларов.

А еще в одном штате недавно прошла кампания по запрету поцелуев на улице. Женщины-полицейские перед телекамерами стыдили и избивали застигнутых парочек, а потом держали их в участке до прибытия родственников. Студенты ответили демонстрацией со сжиганием чучел полицейских. В протесте против вмешательства полиции в личную жизнь их поддержали женщины-сенаторы, но это не слишком защитило парочки.

Полиция все равно охотится за целующимися; а в мусульманских кварталах Индии тетки, создавшие женские «эскадроны нравственности», по-прежнему громят установленные по распоряжению правительства автоматы с презервативами.

Говорят, что сексуальную революцию страны, создавшей Камасутру, начал европейский музыкальный телеканал. Другой вопрос, что он начал ее только в обеспеченной части общества – у остальных стоят черно-белые телевизоры моего возраста и европейский канал не виден.

Интернет и телевидение очень медленно рассказывают индусам, как живет остальное человечество. Только с недавнего времени люди в больших городах стали позволять себе жить в гражданском браке.

С одной стороны – чистый феодализм. С другой – как можно верить в западный гуманитарный стандарт и подражать ему, если твои дедушки-бабушки, мамы-папы жили не просто при колониализме англичан, а при колониальном геноциде!

И после этого геноцида Великобритании не пришло в голову не то что компенсировать беды и смерти, не то что покаяться и переписать учебники... она даже не перестала хвастать этим как героической страницей своей истории!

Мы подъезжали к Агре... В Агре живет больше миллиона. Она считается центром кустарных промыслов. Там целые кварталы резчиков по камню, и улицы в надежде на туристов заставлены каменными богами, колоннами, скамейками, вазами, чашами фонтанов, столешницами, подносами...

В Агре много заводов. Но этим словом может называться все, что угодно. И поле штабелей с кирпичами разной степени готовности, с печкой на земле, дымящей огромной трубой и двумя полуголыми чумазыми парнями. И картонная коробка, в которой сидят две женщины и что-то прядут, шьют, плетут или вышивают.

С шестнадцатого по девятнадцатый век город был резиденцией Великих Моголов, оставивших уникальные архитектурные памятники, которые кормят Агру и по сей день. К сожалению, сам город вокруг памятников остается серым, грязным и унылым.

Нас выгрузили возле Сикандра, в котором император Акбар, величайший из Моголов, построил себе мавзолей, окруженный парком. Если вы сидите пять часов в джипе, даже с кондиционером, то вам кажется, что рай находится сразу за его дверями. Однако когда вы выходите на сорокаградусную жару, географический адрес рая мгновенно перемещается внутрь джипа.

Парк начинался за огромными узорчатыми брусничными воротами. Обещали толпы антилоп и обезьян, но они оказались умней нас и попрятались от жары. Мы поплелись по длинной аллее к мавзолею. Население соседнего джипа выглядело жизнерадостней, поскольку оказалось более пьющим. Лида Григорьева, как истинная поэтесса, даже еще могла махать руками и восхищаться пейзажами.

Ранжана нашла экскурсовода. Люди данной «профессии» рекрутируются в Индии из толпы, галдящей возле входа в достопримечательность. Обычно это студенты, аспиранты, бывшие учителя.

Возле раскаленного порога усыпальницы полагалось оставить обувь, чего я, конечно, не сделала. Экскурсовод осуждающе зыркнул глазами, но нарываться не стал. Его могли легко поменять на другого. Не могла же я ему объяснять, что в стране, где половина населения ходит без обуви, микрофлора на босых ногах ничем не отличается от микрофлоры на моих подошвах.

Или что мне в принципе не нравится, что в бережности к чужим ритуалам либеральный мир всегда с готовностью уступает патриархальному. Когда мы едем в страну третьего мира, нам говорят: ваши голые плечи и короткие юбки оскорбляют их представление о месте женщины. Но при этом, когда их женщины едут к нам, никто не объясняет, что их паранджи, платки и балахоны оскорбляют наше представление о месте женщины, и их стоит оставить дома.

Нам говорят: осторожнее общайтесь с мужчинами, не смотрите им в глаза при разговоре, любая улыбка может быть истолкована как приглашение к отношениям. Но при этом их мужчинам не дают памятки, что в цивилизованном мире нельзя раздевать женщину глазами, нельзя объяснять ей, что она живет неправильно относительно устоев твоей страны, нельзя тащить ее в кусты потому, что у нее накрашены глаза и короткая юбка.

Когда идешь по Индии даже в кофточке безнадежной старой девы и юбочке законченной монашки, но просто с расслабленным западным выражением лица, на тебя пялятся и сворачивают шеи. С мужчинами на улице лучше не встречаться глазами – там одно и то же: «Хочу секса с женщиной из более свободного мира».