Деды - [56]

«Итак, да приблизится!» — повелел издали голос.

Новопринятого брата повели прямо вперёд, направляя его ноги так, чтобы он ступал на известные места, взвели на ступени, поставили одним коленом на подушку и возложили правую руку на Библию и меч. Кто-то наложил на эту руку свою длань и повелел клясться в сохранении тайны.

По произнесении клятвы, слова которой Черепов повторял вслед за незнакомым ему голосом того, кто держал под своей ладонью его руку, его отвели задом на прежнее место, и здесь некто возле него сказал ему:

«Выстави язык!» — и приложил к нему какое-то железо.

В то же самое время раздался повелевающий голос:

«Да спадёт повязка с глаз его. Да удостоится увидеть свет лучезарный!» — и она упала.

Мгновенно перед глазами Черепова вспыхнуло большое яркое пламя и столь же мгновенно исчезло. Тут он увидел пред собой, в освещённой круглой зале, до сорока человек, сблизившихся к нему в полукружие, с устремлёнными прямо против него мечами. За этими людьми, на возвышении, где помещался престол, под зелёным балдахином, усеянным звёздами, стоял великий магистр с повелительно простёртою вперёд рукою. По мановению его сонм братьев занял места свои.

Приглядываясь к этим людям, Черепов заметил, что все они сидели в чёрных шляпах и на каждом надет был белый лайковый передник; но у одних передники были просто белые, у других же — обшитые розовыми и голубыми лентами, что означало разные степени достоинств. Точно так же по степеням распределялись и те символические знаки, которыми украшались груди братии. Золотые и серебряные треугольники у одних висели на голубых, у других на алых лентах, и при этом на шее или же в петлицах. Великий магистр тоже был покрыт шляпою, только вместо треугольника на нём красовался золотой угольник, подвешенный на голубой широкой ленте. Пред ним стоял стол, покрытый до самого пола зелёным бархатом. По трём углам этого стола возвышались три массивных шандала, а посредине лежали на подушках: Библия, меч, белый молоток, циркуль и треугольник.

Когда все расселись по местам, великий магистр приказал подвести новопринятого члена к своему столу.

Теперь, подходя к нему с уже открытыми глазами, заметил Черепов, что посреди залы лежал на полу большой план Соломонова храма. Он догадался, что при первом приближении к престолу ноги его последовательно были переставляемы нарочно затем, чтобы ступать на известные изображения, и именно на те места, которые по плану ведут постепенно во Святая Святых.

Взойдя на ступени и приблизясь к престолу, Черепов преклонил колено. Великий магистр взял циркуль, поставил его на обнажённую грудь неофита и троекратно ударил по ним молотком. Кровь брызнула из раны, к которой брат учредитель поспешил подставить серебряную чашу. Каждое действие сопровождалось здесь особенными словами и изречениями, по установленному обряду. Когда чаша уже достаточно оросилась кровью, великий магистр предложил Черепову одеться, для чего он и был введён в смежную горницу, где ему уняли кровь с помощью какой-то вяжущей жидкости и помогли облечься в его платье, и когда после этого он опять был введён в круглую залу и поставлен пред престолом, венерабль обратился к нему с особенной речью.

— Возлюбленный брат! — начал он торжественным голосом. — Всё, что ты ощутил и видел, суть гиероглифы таинственной существенности: повязка на очах, тёмная храмина, умственные углубления, ударение кольцом, пути с востока на запад, шествие по изображению храма Соломонова — всё это есть не иное что, как разительные черты того, что может возбудить в душе твоей мысли о ничтожности мира и желание к отысканию истины: ищите и обрящете, толцыте и отверзется. Мы уверены, что довольно было бы единого слова твоего к сохранению тайны; но мы ведаем также и слабость сердца человеческого и потому, над священною сею книгою религии, наполняющей ревностью сердца всех нас, приемлем, для обеспечения себя, клятву твою, снизующую тебя с нами посредством сей священной книги. Для того требуем мы клятвы к сохранению тайны, дабы профаны, не понимающие цели братства сего, не могли издеваться над оною и употреблять во зло. Свобода и равенство царствуют между нами. Под именем «вольных каменщиков» мы будем стараться вкупе о восстановлении здания, основанного на краеугольных камнях, изображённых в сей изящной книге.

При этом венерабль указал на Библию. Затем, подавая Черепову лайковый передник и маленькую кирку:

— Любезный брат! — продолжал он. — Для того-то облекаем тебя, подобно каменщику, запоном и вручаем кирку. Прими также и сию безделку — знак братского союза на шего — и носи на груди твоей всякий раз, когда посетишь общество.

И он вручил Черепову прорезной золотой треугольник, на сторонах которого было изображено: «Les amis reunis»[63], а в середине — две соединённые руки. Этот орденский знак висел на алой с серебряными каймами ленте.

— Прими сии перчатки, — продолжал оратор, подавая Черепову пару, сделанную из батиста, — и да будут они тебе в знак сохранения чистоты твоих деяний; прими также и эти две женские перчатки — для подруги жизни твоей, если таковую изберёшь себе. Прекрасный пол не входит в состав нашего общества, но мы не нарушаем устава Творца и натуры. Прими, наконец, сей меч, которым должен отсекать врасти твои, и ведай, что общество соединённых братий, в которое ныне вступил ты, есть ничто само по себе, если не устремишь воли своей к отысканию истины; но это общество служит преддверием пути, который жаждет открыть пробуждённая совесть падшей души.