Дедушка русской авиации - [23]

— Наталья Вениаминовна, чертовски хочется побыть с вами еще, но, похоже, надо прерваться — скоро подъем.

— Кому подъем, а кому отбой. Сдам дежурство, приду домой, завалюсь спать, и буду дрыхнуть до самого вечера! Красота!

— Увы, не могу похвалиться тем же — у меня сегодня выписка. Возвращаюсь в строй, служба продолжается.

— Тебе понравилось со мной?

— Очень!

— Хочешь продолжить?

— А то!

— Тогда жду тебя в гости. С утра и до обеда я почти всегда здесь.

— А с ужина и до утра? Наталья Вениаминовна, я торжественно обещаю, что буду заглядывать к вам при каждом удобном случае! Я в этом крайне заинтересован! Разрешите идти?

— Иди, герой-любовник! И приходи снова. Как можно чаще.

Чистые погоны — чистая совесть

Наконец-то спали морозы, и установилась относительно мягкая малоснежная погода. Таким образом, природа временно отменила главную трудовую повинность солдат Заполярья — ручную чистку от снега огромных пространств аэродрома и жилого городка.

Приятные сюрпризы продолжались. Однажды во время утренней проверки Охримчук вызвал Игоря из строя и повелительно ткнул в него толстым пальцем:

— Повторацкый, причепляй две лычки. Будешь младшим сержантом, командиром отделения СД. С начальником группы уже сговорено.

— Как сержантом? А Курбатов?

— Курбатов — каптер, он в ТЭЧи не робит, а ты робишь. Мы должностя разделили. К вечеру щоб причепил лычки.

Идея назначить Полторацкого сержантом принадлежала многомудрому Охримчуку. Старшину смущало лишь одно — за всю новейшую историю полка карась ни разу не становился сержантом. В Кирк-Ярве сложилась традиция присваивать звания только на втором году службы. После некоторых колебаний Охримчук решил, что дело того стоит.

Озадаченный Полторацкий вернулся в строй. Гиддигов толкнул Игоря в спину:

— Поздравляю, рубанок!

После построения Гоша зашел в старшинскую каптерку.

— Я не хочу быть сержантом!

— Як так — не хочу?

— Мне звания не нужно! Чистые погоны — чистая совесть!

— Що значит — не нужно? Я казав — будешь сержантом, значит будешь! Приказ! Ты мне эти финтифлюшки выкинь. Ты не на базаре — хочу, не хочу.

— Я не буду сержантом!

— Слухай, сюда, Повторацкый! Ты у нас хлопец боевой, так? Значит, тебе власть нужна до зарезу! Такие, як ты, в армии или при власти, или решетку грызут!

Аргументация Охримчука показалась Игорю убедительной, и к вечеру Полторацкий пришпандорил на свои погоны две узкие золотистые лычки.

Святое время

Жизнь потекла по-новому. Если раньше Гоша игнорировал большинство формальных мероприятий — построения, зарядку, вечернюю прогулку и т. д., то сейчас он сам их организовывал. Естественно, большого удовольствия от этого Игорь не получал. Особенно не нравилось Полторацкому бегать на утреннюю физзарядку, в связи с чем он реанимировал должность физорга, назначил на нее Саню Расторгуева, и бедный дед отныне каждое утро мерзнул и мучился на проклятой зарядке.

ТЭЧ стала жить почти по уставу. В шесть часов утра все вставали по подъему и выметались из кубрика на пятьдесят минут — кто на зарядку, кто куда. В это время уборщики приводили казарму в порядок. Затем все готовились к утреннему осмотру. В 7.20. начинался осмотр, после чего в кубрике наводили окончательный марафет, а без десяти восемь Гоша строил ТЭЧ на завтрак и докладывал старшине. Истосковавшееся по настоящему воинскому порядку сердце Охримчука ликовало. Он не мог нарадоваться на своего протеже, и в казарму теперь приходил редко и ненадолго — был уверен, что там и так все в ажуре.

Через неделю сержантства Гоша уже сам уже составлял наряды, назначал уборщиков, отправлял людей на работы (а работ этих всегда было предостаточно, особенно, после ужина — рытье или засыпка канав, чистка снега и льда, завозка угля, и т. д.). Делал кое-что Полторацкий и для благоустройства казармы. Он организовал бригаду, которая выпустила воздух из радиаторов отопления, заклеила рамы и застеклила окна во всей казарме. Сразу стало значительно теплее. Немного погодя Гоша взял у старшины краску, и казарма обогатилась новым колером — коридор был окрашен в приятный бежевый цвет. Далее была организована расчистка и уборка огромного подвала казармы, в котором разместились склад, небольшой спортзал с двумя теннисными столами и каптерка для избранных.

Перемены в руководстве ТЭЧ восприняла по-разному. Караси были довольны — жизнь стала более упорядоченной, спокойной и предсказуемой. Не стало ночных гонок, и у молодых солдат появилась реальная возможность выспаться и отдохнуть от трудов праведных. Черпаки и деды негодовали и жаловались на беспредел: Игорь лишил их законных привилегий, включая сон после подъема. Напряженность усугублялась тем, что, кроме уставных нововведений, Полторацкий практиковал и неуставные — например, построения черпаков, в ходе которых черпаки получали не только ценные указания, но и болезненные плюхи (за порядок Полторацкий спрашивал не с карасей, а с черпаков).

При всем при этом Полторацкий ТЭЧ в обиду не давал. Как-то раз дежурный по полку капитан Еремеев из гадства решил устроить ТЭЧ тренировку «подъем-отбой». Но поданная Еремеевым команда «Подьем!» была дезавуирована Игориной репликой «ТЭЧ, отставить!». Еремеев кошачьей походкой приблизился к Гоше, лежавшему на койке.