Дед - [24]
– Послал меня подальше.
– Понимаю, – кивнул Ганин. – Так поначалу все делают. Звони еще раз.
Соколов стал снова набирать номер. На его лбу появились градины пота. Трубку сняли. Раздраженный мужской голос, который услышал даже Ганин, рявкнул:
– Что еще?
– Павел Иванович? Не бросайте трубку, это снова я. Немедленно избавляйтесь от дури! Мы все под колпаком! Нас хлопнут!
На этот раз ответ из трубки услышал не только Ганин, но и люди за соседними столами.
– Твою мать, Соколов! – заорала трубка. – Ты обжаханный, что ли? Не звони мне больше!
– Вы не понимаете… – продолжал Соколов.
– Я все понимаю! В понедельник сдашь дела!
Раздались короткие гудки. Глаза Соколова стали похожи на глаза бассет-хаунда – сквозь красные прожилки в них светилась вселенская печаль.
– Черт с ним, с твоим депутатом, – решил Ганин. – Сам себе судьбу подписал. У тебя ключи от офиса есть?
Соколов кивнул:
– Есть.
– Тогда, Миша, бери ноги в руки и двигай туда. Смывать дурь. То, что дела сдашь в понедельник, это даже хорошо. Глядишь, краем пройдешь по делу. Ну? Чего смотришь на меня? Давай беги!
Соколов вскочил.
– Стоп! – окрикнул его Ганин. – Я не подумал. На улице тебя может ждать патруль. Есть с собой что-то запрещенное?
Холодец, оставшийся на месте Соколова, молчал.
– Запрещенное, говорю, что-нибудь есть? Если есть, давай сюда!
Соколов полез в портфель, достал сверток, перевязанный зеленой резинкой, протянул его Ганину.
– Тьфу ты, Соколов! – возмутился Ганин. – Ты меня подставить, что ли, хочешь? Передача наркотических средств агенту. Знаешь, что нам обоим за это будет?
Соколов отказывался понимать.
– Незаметнее надо быть! – объяснил Ганин, пряча сверток. – Все, теперь можешь идти.
Соколов развернулся.
– Стой! – крикнул Ганин ему в спину. Спина дернулась, как от выстрела, и напряглась. – Моего имени ты не знаешь. Никаких контактов со мной не имел и не имеешь. Да?
– Да, – согласилась спина.
– И это… Будешь выходить, оплати счет.
Ганин подождал какое-то время, допивая пиво.
Потом поднялся и прошел в туалет. Там в кабинке высыпал порошок из свертка на сливной бачок. Некоторое время всматривался в белые кристаллы. Кокаин он видел впервые. Потом полез в бумажник за купюрой. Отобрал самую крупную.
Выходя из туалета, посмотрел в зеркало. Плеснул в лицо водой. Почесал живот. И неожиданно понял, что того пуза, которое он полгода назад увозил с собой на поле, больше нет. Живот втянулся, и теперь вместо него под рубашкой бугрились узловатые жесткие мышцы, стиральная доска.
Пресс.
Укус
Вертолет пролетел над их головами и скрылся за верхушками деревьев. Через минуту пролетел в другую сторону и снова исчез.
– Сесть не может, – объяснил Виктор Сергеевич, пока все, щурясь, смотрели в небо.
Грохот от крылатой машины стоял ужасающий. Порывами ветра от лопастей с деревьев посрывало мелкие ветки, листья, летнюю пыль. Теперь все это падало, грациозно покачиваясь в воздухе.
– Снегопад, снегопад, – пропел Серега Солодовников и ощерился во весь рот, ища поддержки у остальных, – не мети мне на косы…
– Сереженька-дурачок, – прокомментировал старший Степан и тоже ухмыльнулся. – Косы, ё-мое.
Ганин не разделял веселья братьев. Все утро его одолевали сомнения. Правильно ли они сделали, что остались дожидаться властей? Не лучше ли было, объявив координаты танка, уйти дальше в лес? Ганин убеждал себя, что не лучше: оставлять танк без присмотра было бы ошибкой – в любой момент лес мог выкинуть к нему лихих парней, и те, вооруженные автогеном и хорошими резцами, за час разобрали бы железного монстра по частям и растащили.
«Дело-то хорошее делаем, нет? – уговаривал он свою тревогу. – Значит, по справедливости и у нас все должно быть хорошо. А не будет, ну и ладно – стыдиться нечего». Тревога не сдавалась, точила душу. Ничего хорошего от тех, кого привез вертолет, Ганин не ждал.
За несколько лет раскопок он ощутил себя настоящим либертарианцем: контакты с госучреждениями свел к минимуму, коммунальные счета оплачивал через Интернет, в ЖЭКи не ходил, дверь на звонки не открывал, если заранее не знал, кто придет, в сообщества собственников жилья не вступал. Ко всем институциям относился с подозрением. Даже деньги и те постарался из своего жизненного оборота исключить. Когда в Москве сдавал артефакты с полей коллекционерам и получал на руки купюры, иногда много купюр сразу, то нес свою долю в ближайшее отделение банка, клал на счет. При себе оставлял малость. Если была нужда, снимал частями. Остальное копилось где-то там, в непонятных ему банковских недрах. Ганин не знал точно, какой суммой обладает. Надеялся только, что когда-нибудь в один прекрасный день снимет все разом и отнесет повзрослевшей Варе – и этого будет достаточно, чтобы Варе больше не пришлось думать о деньгах.
Кажется, вертолет все же где-то посадили. По крайней мере шум от лопастей стих. Через пару минут из-за бугра, который венчал поляну словно надгробие, появилась группа людей. Чертыхаясь, они продирались сквозь сухой колючий кустарник.
Трое или четверо были одеты в форму сотрудников МЧС. Еще трое были в штатском – в совершенно неуместных в лесу серых костюмах. Один нацепил на нос солнцезащитные очки.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Лимонов продолжает начатый в «Книге мертвых» печальный список людей, которые, покинув этот мир, остаются в багаже его памяти. Художники, олигархи, актеры, нацболы, писатели и политики – пестрая толпа, на которую Лимонов бросил быстрый и безжалостный взгляд. Он не испытывает сострадания к своим мертвым, он судит их, как живых, не делая им скидок. «Люди пересекали мою жизнь во всех направлениях. Большая часть их уже в мире ином. Никакой горечи от этого обстоятельства у меня нет». Э. Л. Книга публикуется в авторской редакции.
Дмитрий Стешин – журналист, корреспондент «Комсомольской правды». Освещал «цветные революции» и военные конфликты в Египте, Тунисе, Ливии, Сирии, Осетии, Косово, на Северном Кавказе и Украине. Лауреат и победитель ряда премий в области журналистики, награжден медалями за освещение военных конфликтов. «Коротко и жутко» – это сборник рассказов, написанных автором в горячих точках. В сборник вошли события четырех военных конфликтов – в Южной Осетии, Новороссии, Сирии, Ливии. В пятую часть вошли рассказы о Великой Отечественной войне, написанные автором во время работы с поисковыми отрядами в Новгородской области. Емкие, страшные в своей военной обыденности заметки без пафоса и громких слов показывают войну, которую не увидишь по телевизору.
В этой книге люди жёсткие. Нетерпимые, быть радикальнее их — невозможно. Я сообщил этому собранию радикалов смысл, увидел у них общие черты и выделил из человечества таким образом особый и редкий тип «человека подвига». Человек подвига совершает свой подвиг не ради человечества, как принято благообразно предполагать и учить в средних школах, а просто потому, что его энергетика заставляет его делать это. Без цели, но такие люди всегда умудрялись сбивать с толку человечество. Этим они и интересны. Эдуард Лимонов.
«Палач» — один из самых известных романов Эдуарда Лимонова, принесший ему славу сильного и жесткого прозаика. Главный герой, польский эмигрант, попадает в 1970-е годы в США и становится профессиональным жиголо. Сам себя он называет палачом, хозяином богатых и сытых дам. По сути, это простая и печальная история об одиночестве и душевной пустоте, рассказанная безжалостно и откровенно. Читатель, ты держишь в руках не просто книгу, но первое во всем мире творение жанра. «Палач» был написан в Париже в 1982 году, во времена, когда еще писателей и книгоиздателей преследовали в судах за садо-мазохистские сюжеты, а я храбро сделал героем книги профессионального садиста.