Децема 1,5 - [43]

Закончив накладывать швы, я кинула степлер в сумку, стягивая плотно прилегающие к коже перчатки с рук.

— Здесь жутко холодно ночью… Сейчас ночь, да. Вот, я принесла часы, — вытащив механизм со светящимся циферблатом я поставила его на некотором расстоянии от пленника. — Думаю, так тебе будет легче, что скажешь? Хотя тут тоже как посмотреть… если через семь дней Паймон не даст ответа или же даст, но не такой, на который я рассчитываю, тебя убьют. — Тишина. — Эй, может, скажешь что-нибудь? Тут нет ни камер, ни прослушки.

От его взгляда и молчания становилось не по себе. Создавалось абсурдное впечатление, что мы поменялись местами. И я перед ним заискиваю. Но он хотя бы не сопротивлялся, давая обработать раны. Хорошо, что он дружит с каким-никаким пониманием.

— Это место предназначено для ломки собак, — пояснила я, оглядываясь. — Иберия просто помешан на этих бешеных тварях. Ты же слышишь? Их клетки прямо над тобой. Так что тебе тут не будет скучно, ага.

Потерев холодные ладони, я ждала реакции. Любой. Сошел бы даже гнев. Думаю, гнев был бы — самое оно. Ему положено было сказать, что он лучше сдохнет, чем вынудит своего босса подписать этот позорный мир. И что в гробу он видел подачки из рук своего врага. Но Дис только смотрел, упрямо испытывая мое терпение.

— Ты немой, что ли? — пришла я к выводу. — Так даже лучше. Сюда в любом случае заглянет Индра. Тебе следует держать язык за зубами, когда он здесь объявится… — почесав затылок, я добавила смущенным бормотанием: — И не говори о том, что я… ну, была здесь. Он это и сам узнает, конечно… но тебе лучше вообще обо мне не упоминать.

Иногда его клинит… он может съехать с катушек, если видит угрозу моей безопасности. Из-за него никто не хочет тренироваться со мной, кроме Бартла… Это смешно, потому что мне от Индры доставалось и похлеще, чем вчера от тебя. Он мне даже руку однажды сломал во сне, — я уже было улыбнулась, но вовремя вспомнила, где нахожусь. — Ты ведь понимаешь меня, да? Знаешь, каково это, посвятить всего себя человеку, который стал первым, кто тебя увидел.

Надеюсь, Паймон ценит твою преданность хотя бы в половину так, как Индра ценит мою.

Умолкнув, я задумчиво нахмурилась. Внезапно мне стало так жизненно необходимо убедиться в правдивости своих слов. Узнать, что предпринял бы брат, окажись я в руках врагов. Если бы на месте Диса была я, и именно Паймон требовал капитуляции… Что выбрал бы Индра, будь он боссом Нойран? Согласился бы принять позорное поражение взамен на сохранение жизни человеку, который не имеет с ним ни единой общей капли крови?

Обычный приблудыш, сказал он о Дисе в тот раз. Но ведь так можно сказать не только о нем.

Шмыгнув носом, я потянулась к сумке, доставая оттуда бутылку воды.

— Если я развяжу тебе руки, ты ведь не будешь вытворять глупостей? — поинтересовалась я, уже не ожидая ответа.

Едва ли у него остались силы для демонстрации своего гонора. И навряд ли он внезапно решит поболтать. — Прости, но это будет твоим завтраком, обедом и ужином. Но если учесть твое происхождение, к голоду тебе не привыкать.

Поставив бутылку с водой рядом с ним, я потянулась и убрала наручники. Никаких сюрпризов от его гордости, хотя я до последнего готовилась к нападению. Ошейник позволял ему отойти от стены на пару метров.

Напряженно и осторожно, я взяла в свою ладонь его ослабевшую, мертвенно бледную руку. Левую. Отсутствие сопротивления с его стороны почти не удивляло.

Повернув ее запястьем вверх, я с минуту разглядывала розовые шрамы клейма, узор которого был знаком мне с младенчества.

— Что за нелепость… — бросила я тихо.

Мысль о том, что двум людям, которым больше подошли бы союзнические отношения, было суждено встретиться как противникам на поле боя, раздражала. В этом было что-то от той божественной несправедливости, о которой постоянно ноет Лайз.

Порывисто поднявшись на ноги, я подхватила сумку, быстро покидая неласковый холод подвального помещения.

* * *

Той ночью мне не удалось заснуть. Ворочаясь, словно лежа на не мягчайших простынях, а на раскаленных углях, я в итоге встала еще до рассвета, решив занять себя накопившейся документацией.

Но в голову упрямо лезли вопросы… Сотня, тысяча вопросов, которые я должна была задать человеку родом из одной со мной бездны.

По какой причине он жив? Кем были его родители? Где он рос? Как оказался у Паймона? Видел ли он когда-нибудь еще таких же, как мы? Пытался ли найти нам подобных, или ему на всех принципиально наплевать? Думал ли вообще о вероятности такой встречи?

Хотелось бы мне получить ответы, но вряд ли стоит на это рассчитывать после его демонстрации завидной выдержки.

Думаю, окажись я на его месте, меня бы заинтересовали некоторые детали, и я бы не постеснялась о них спросить…

Где я, например. Причины, по которым меня не пришили на месте. Моя дальнейшая судьба. Не дадут ли мне плед, потому что в том подвале холодно, как в открытом космосе.

Двойственность чувств сбивала с толку. Сочувствие к его положению было преступным для меня, как для мастера враждебного ему клана. И в то же время, пусть и против нашей воли, клеймо роднило нас: мы уже не могли называться чужаками.