ДАзайнеры - [45]

– Мда, как подтверждает история, на добровольных основаниях человек не желает быть человеком. Тоталитаризм и диктат культуры – это единственное, что могло бы улучшить ситуацию, – задумчиво произнес симпатичный брюнет с бабочкой, в пенсне.

– Наверняка, из этого может выйти нечто экстраординарное, – поддержал его джентльмен с элегантной тростью.

– Ну, тогда я двумя руками «за», – вальяжно отозвался обаятельный франт английской наружности.

– Что же, предлагаю проголосовать, – приподнялся со своего места председатель в пенсне. – Кто «за» Проект Ремифологизации Дазайнеров, означенный в протоколе как ПРеД, просьба надуть белый шарик. Кто «против», соответственно – черный.

К крайнему удивлению Кочубея и Буффона (последний наблюдал за всем происходящим с верхнего ряда) все БоСХианцы достали из карманов шарики и принялись их шумно надувать. Затем каждый из членов собрания подвесил свой шарик над головой так, чтобы его выбор зафиксировали председательствующие. Без специального подсчета всем стало очевидно, что Проект получил поддержку большинства. Через несколько секунд белые шарики взвились в безоблачное лазоревое небо над амфитеатром и понеслись над кипарисами и древнегреческими развалинами куда-то прочь. Кочубей и Буффон следили за их полетом. Когда они опустили головы, амфитеатр был уже пуст, будто все персонажи произошедшего только что перформанса растворились в воздухе. Кочубей поднялся по ступеням наверх и приблизился к Буффону.

– Поздравляю, – протянул тот ему руку. – Я уж испугался, что прикроют нашу дазайнерскую контору.

– Уфф, – Кочубей вытер носовым платком пот с раскрасневшегося лица. – Я чуть ли не заново родился только что. Думал, закидают помидорами.

– Шариками, – засмеялся Буффон. – А ведь они меня почти убедили в бесполезности вашей затеи.

– Они кого хочешь убедят. Ну да ладно, только вот теперь еще страшнее. Не отвертишься, не убежишь, не спрячешься.

Буффон по-дружески взял Кочубея под руку, и они направились к выходу из амфитеатра, чтобы, преодолев пространство и время, вновь оказаться в Пустыне.

* * *

Кочубей встал с постели весь разбитый, так как накануне не мог уснуть из-за переполнявших его мыслей и чувств. День зимнего солнцестояния в Москве выдался на редкость мрачным и совсем не солнечным. Декабрьский сумрак легко мог бы вызвать депрессию даже у самого оптимистичного Дазайнера, но Кочубею было не до того. Внутри него все трепетало, как перед сложным экзаменом или защитой диссертации, во рту пересохло. Он торопливо выпил стакан воды, умылся, оделся и решил незамедлительно отправиться к Буффону и Даме, рассчитывая на завтрак в их компании. Едва справившись с внутренним волнением, он приложил кольцо с руной Хагель к двери своей квартиры и очутился в теплом и влажном микроклимате Пустыни.

– Йоль! – крикнул Буффон, взмахнув рукой. Дама напряженно повела плечами и приподнялась навстречу Кочубею.

– Ну, как настроение? У нас еще есть время выпить чашечку кофе, – он взглянул на большие часы, висящие на одиноком безлистом дереве (Пинкертон уже был отправлен в другую точку).

– Согласно астрономическим данным сегодня, 22 декабря, момент зимнего солнцестояния наступит в 10 часов 2 минуты 19 секунд, – отчеканил Буффон, глядя в записи своего оранжевого блокнота.

– Вот именно, – Кочубей подсел к столику.

– Доброе утро, – Дама подала ему блюдце с круассаном. Ее рука еле заметно дрогнула.

– Ничего, ничего, – успокоил ее Кочубей, отхлебывая кофе из тонкой фарфоровой чашки. – Фортунатто должен появиться на позиции минут через пятнадцать-двадцать.

– У нас все готово, – Буффон нацепил на голову агрегат с линзой.

– Сигнал увидите на южном направлении, – Кочубей указал в сторону, противоположную от дерева, – поскольку мы поменяли конфигурацию, это где-то вон там.

– С этим мы уже определились, – Буффон поднял с земли большой компас и положил себе на колени.

– Так, так, – Кочубей механически жевал слоеную сдобу, пытаясь собраться с мыслями. Дама беспомощно глядела на него, нервно теребя в руках салфетку. Он смахивал ежесекундно с колен падающие крошки, наконец, доев круассан, вытер с губ крем и подлил себе молока в кофе. – Ну, вроде бы все идет по плану, – жизнеутверждающе проговорил он, выпив одним глотком теплый напиток. Буффон, казалось, был абсолютно спокоен: он деловито настраивал линзу, крутя ее около правого глаза.

– Что же, пора, стало быть, перемещаться в свою локацию, – Кочубей встал из-за стола.

Дама поднялась вместе с ним, не говоря ни слова. Он направился в сторону дверного косяка. Дама вдруг вскрикнула:

– Мсье Кочубей! А вдруг мы уже не будем прежними после, вдруг мы исчезнем навсегда, и это наша последняя встреча, – со слезами в голосе простонала она.

Кочубей остановился у дверей, не поворачиваясь к ней, сглотнул комок в горле. Затем медленно обернулся и посмотрел на них с Буффоном долгим трогательным взглядом.

– За это не стоит волноваться, мы в любом случае никогда не останемся прежними.

Дама неожиданно бросилась к нему на шею и зарыдала. Кочубей по-отцовски погладил ее по голове и прибавил:

– Я уверен, мы обязательно еще попьем вашего замечательного кофе, и я съем столько круассанов, сколько в меня влезет.